«Услышьте меня, сущие, — помогите! Помогите!» — лихорадочно вспыхивали в голове Ри немые мольбы древним силам цнои. Он бежал что есть мочи. Как еще никогда не бегал. Перепрыгнул лавку, свалив ряды сапог и оттолкнув разинувшего рот барыгу, нырнул в узкую улочку. Плечом сильно задел стену, сложенную из отесанного камня и побеленную. Боли не почувствовал.
Выскочив на главную дорогу, он покрутил головой в попытке понять, в какой стороне возвышается шпиль городской ратуши, и, обнаружив ориентир, бросился в нужную сторону.
«Как долго дядя в Ноксоло? Знают ли город его подопечные? Куда бежать, чтобы не нашли? — вопросы возникали один за другим, поглощая друг друга и оставаясь при этом без ответа. — Откуда он знает, что я здесь? Или это совпадение? Возможно он прибыл в Ноксоло, чтобы продать близнецов. Но теперь это уже не важно».
Ри целенаправленно выбирал переулки потише и поуже. Пару раз под ноги вылили помои, и он чуть не споткнулся, когда нога попала в сточный желоб, выдолбленный краем вымощенной улочки. Главное не угодить в один из множества тупиков.
Ри успел самостоятельно выучить лишь несколько дорог: от казарм школы эклиотиков к рынку, к западному выезду на реку и на фонтанную площадь. С большей же частью городка его познакомил Таль Рек, ученик с курса постарше, с которым они делили комнату и быстро сдружились.
Ноксоло был расположен на холме у слияния двух речушек, а школа построена на самом его верху, поэтому путь к казармам шел по пологому подъему.
Все улочки походили одна на другую: побеленные, двухэтажные дома с ярко оранжевой черепицей жались друг к другу, соперничая разве что обилием растительности в распахнутых окнах.
Ри быстро запыхался и остановился, чтобы отдышаться. Осмотрелся. Никого.
Он присел на ступеньки крыльца чьего-то углового дома. До казарм отсюда пару кварталов. Нельзя, чтобы видели, как он туда заходит. Нужно убедиться, что слежки нет. Плечо саднило, рукав ученического кителя протерся до дыры.
И тут сзади за шкирку его схватила сильная рука, и кто-то волоком потащил по мощеной улочке. Он выкручивался, брыкался, но хватка была твердой.
— Думал, уйти от меня? — Схвативший тяжело дышал, говорил грубо и хрипло. — Да я тут каждый колышек, каждый камушек знаю. От Лиссо в его родном городке не спрятаться. Никто не уйдет от Лиссо!
Охотник с косичками и повязкой на глазу дотащил Ри до безлюдного тупика и швырнул к стене дома, как мешок с гнилой картошкой. Ставни тут же громко хлопнули и закрылись. Никто не хотел быть свидетелем преступления и ненароком накликать беду на свою семью.
Лиссо выхватил из-за пазухи длинный стилет с тонким лезвием.
Ри отполз в угол, глянул на длинную улочку, теряющуюся внизу в смеси красок какой-то яркой вывески. Люди, если и появлялись, то далеко и пытаться докричаться до них все равно, что просить дождя у безоблачной и ясной Лилиф.
Ри дышал часто и глубоко. Тошнота подступила к горлу. В какой раз он оказывался на расстоянии вытянутой руки от смерти? Как часто она дышала ему в лицо, обдавая ледяной изморозью? Он нащупал крючья в мешочке, подшитом к карману внутри, вспомнил гранитные выступы Макарири, наставления отца и понял, что сегодня не тот день, когда Думрок добавит его голову к тысячам мертвых голов в своей рыболовной сети. Прозрачный камень отца лежал тут же, и стал приятно нагревать кулак, когда Ри сжал его.
— Отдай пийр, мальчишка, — зашипел Лиссо, — и тогда я убью тебя быстро. Он у тебя с собой? Или припрятал где?
— Я не понимаю о чем ты, — выдавил из себя Ри, сжав зубы и накапливая злобу.
— О камне, который достался тебе от матери, идиот! — охотник сплюнул и поправил повязку. Он приближался, поворачивая стилет, целясь им то в одну точку на теле Ри, то в другую, и ехидно щурился на здоровый глаз. — Ког хочет этот камень. И я раздобуду его для Кога. Но он раскис. Он уже не хочет убивать дорогого племянничка.
Ты пойми: выкручиваться не стоит. Я все равно убью тебя. Пийр либо при тебе, и я просто заберу его, либо припрятан там, где ты живешь. Ты парень простой, на ухищрения не способный. Наверно, лежит под матрасом? Или в тряпке в сундуке? А уж я разузнаю о тебе все, ты не сомневайся. И где живешь, и что ешь на завтрак. С кем потрахался, а с кем еще не успел. Друзья… Завистники… Выпотрошим любого, кто скроет о тебе хотя бы слово. Поэтому скажи, где камень и умри, иначе умрут и другие.
И вот Лиссо подошел почти вплотную, наклонился к Ри, ухватив за ворот кителя. Но в выходце из Энфиса, цнои от рождения и по вере, связанном узами с душами упрямых и несломленных предков, зарождалась в тот момент небывалая уверенность в своих силах. Источником ее был пийр, камень родом из-за океана, впитавший в себя энергию и свойства мелинов, что были проглочены волчицей-тамасканкой Мусангой. Ри верил: это сущие и папа помогают ему в трудную минуту. Убежденность в том лишь раскачивала и увеличивала приток силы от пийра.
— Ничего ты от меня не получишь, — твердо заявил Ри и поднялся. Дыхание выровнялось. Он знал, что делает. Знал наверняка. Страх растаял и вытек жалкими змеящимися струями.
— Ах ты, сосунок! — взбеленился Лиссо и без раздумья и замаха собрался воткнуть острие кинжала в наполненное решимостью лицо паренька, метя прямо в глаз. Ри отшатнулся к стене. А стилет застрял в воздухе, остановленный невидимой мощью.
Лиссо, обезумев, жал все сильней и напористей, надавливая уже обеими руками. Ри видел, как враг ошеломлен и напуган. Роли поменялись. Теперь он встал в позицию силы.
Незримая стена, которую не мог преодолеть Лиссо, подернулась едва заметной пеленой. Рука его затряслась, будто взбесилась. Он завыл — так скулит зверь, попавший в капкан. А в следующий миг Лиссо схватился за единственный глаз, содрал повязку и, захрипев, опустился на колени.
Между его пальцев из зажатой ладонью сквозной раны сочилась густая кровь. Он свалился на бок, как подкошенный стрелой олень. И замолк навсегда.
Ри смотрел на труп, отступая в сторону. От неожиданности сердце разрывала буря эмоций: испуг перемешался с восторгом, захлебнулся в нем и выплеснулся уже иным чувством, пьянящим, с брызгами воодушевления. И догадкой, произнесенной вслух:
— Мусанга, каржья твоя порода, так ты мне свою силу передала! Но как?
В памяти тут же всплыли желтые огоньки в пустыне, которые таяли на камне отца. Теперь он узнал, что подарок этот от матери, звался он пийр и что именно за ним охотится дядя.
Ри стал озираться по сторонам: не видел ли кто произошедшее. Запихав пийр обратно в карман, он поспешил убраться отсюда.
По дороге к казармам задор и возбуждение, которым его накрыло во время короткой стычки, понемногу стихли, и Ри начало потряхивать. Пийр остыл, и страх вернулся.
Ри задумался о том, а смог бы он без камня воспрять духом и посмотреть врагу в глаза? Участвовала ли хоть часть его души, его натуры и характера в тот переломный момент в порыве воли и победе над боязнью смерти? Или же это все от пийра? «Значит этот камушек не так-то прост, — размышлял Ри. — Он выкачал свойства мелинов, проглоченных Мусангой, оставив оранжевый карг разума не тронутым. Получается, что шутера ему не по зубам? Или вовсе не нужен?
