– Ах ты, сукин сын! – подлетела к Дану, колотя его кулаками в грудь. – Я же могла убить тебя!
– Ты не дослушала, малышка Ри-ри, – поймал мои запястья, крепко удерживая от любых поползновений снова врезать ему. – Не вытаскивай кинжал, если не знаешь, как остановить кровотечение. Или рядом нет того, кто способен сделать это. Я знал, что делал.
Я шумно дышала и свирепо смотрела, постепенно гнев схлынул, уступая место здравомыслию.
– Не нравится, когда ты так называешь меня, – нашла новый повод злиться на него.
– А как же тебе нравится? – потянул на себя и я упала в его объятия.
– Ты знаешь, – щеки горели при воспоминании о том, каким образом мы это выяснили.
– Знаю, моя Ри-ри, – дразнил меня и словами, и невесомыми поцелуями, которыми он покрывал мое оголившееся при падении плечо. – Урок второй, – сухо и собранно, словно мгновение назад его руки не ныряли между складок халата и не сжимали мои бедра, отметая всё здравомыслие. – Где кинжал, Ри-ри? – внезапно спросил.
Я растерялась. Последний раз я видела его в руках Дана. Потом мое внимание переключилось и я совсем потеряла его из вида.
– Понятия не имею, – заметила лишь на подлокотнике кресла ткань, которой он стирал кровь с лезвия.
Дан вытяну передо мной руку, перевернул ладонью вверх и на ней словно материализовался кинжал. Он так аккуратно лег в ладонь, что казалось, будто всегда там был, просто я не замечала.
– Что за фокус? – откинув страх, я взяла кинжал, внимательно разглядывая со всех сторон. Старательно пыталась разгадать секрет.
– Это не магия и не фокус, а имирт, – доходчиво объяснял. – Я, ты, окружающие предметы – весь мир соткан из имирта. Нити переплетаются, создавая уникальный узор. Если упорно тренироваться, можно научиться управлять ими. Это все равно что плести узор или …
– Играть на струнах? – провела еще одну аналогию.
– Верно, – довольно улыбнулся, что я схватывала на лету.
– Значит и я так могу? – сразу загорелась идеей.
– Попробуй, – не раздумывая, предложил. Я держала холодный металл на ладоне, старалась разглядеть те пресловутые нити, о которых говорил Дан, но безуспешно. Потом поняла в чем моя главная ошибка: я снова из кожи вон лезла, стараясь. Только я опустила плечи, расслабляясь, как в воздухе стали мерцать тонкие нити. Они размеренно колебались, словно дышали.
– Я вижу, – не сводила с них глаз.
– Не нужно пытаться скрыть кинжал, необходимо сделать его своей частью, вплести его нити в свои.
Следующие несколько минут я разгадывала плетение, искала эфемерную петлю, за которую нужно потянуть, чтобы распустить его. Стоило ухватить ее, как мой имирт сделал всё остальное сам: кинжал растаял, словно его и не было.
– Получилось, – восторженно вертела рукой, разглядывая ее со всех сторон.
Дан не разделял моей радости:
– У тебя талант, – скупой комплимент, скрывающий истинные чувства. – На сегодня хватит. – Дан подставил ладонь и вернула ему кинжал все тем же способом. – Нужно отдохнуть, – взял меня на руки и уложил в кровать. Лег рядом, крепко обнимая меня со спины.
Какой бы физически и морально вымотанной я не была, никак не могла заснуть. Шквал эмоций и переживаний не позволял расслабиться.
– Там, в гостиной, – заговорила, нарушая тишину. Подбирала слова, избегая называть всё своими именами. – Ты говорил о каком-то человеке, кто он? – чувствовала, что в нем кроются ответы на многие вопросы.
– Абсолютное зло, – услышала леденящее кровь заявление.
Не смела и дальше расспрашивать, ощущая каким холодом повеяло от Дана – сейчас мне не пробиться сквозь глухую стену. Я устала сражаться с ним. Не в этот раз. Пока достаточно того, что он держит меня в объятиях и не хочет отпускать.
***
Я проснулась от боли в шее. Тело ныло от неудобной позы, в которой я пребывала. Захотелось потянуться и размять затекшие руки и ноги. Но сделать это мне не позволила всё та же крепкая хватка Дана. Он держал меня так, будто боялся упустить. Словно я тайком сбегу, пока он безмятежно спит.
Опасаясь повторения вчерашнего непредсказуемого пробуждения Дана, я медленно перевернулась на другой бок, оказавшись с ним лицом к лицу. Старалась даже глубоко не дышать, чтобы ненароком не спугнуть сон, но Дан, будто на неком неосязаемом уровне почувствовал перемены, и приоткрыл глаза. Сонный взгляд сконцентрировался на мне и … Ничего экстраординарного не произошло: Дан снова прижал меня к себе, скользнув легким поцелуем по губам.
С облегчением я расслабилась и с удовольствием и дальше нежилась в его объятиях. Могла бы провести так целую вечность, но прежнюю жизнь никто не отменял, как и обязанности, которые теперь казались лишь условностями. Но я привыкла так жить, и пока не представляла, как по-другому.
– Мне нужно домой.
– Я тебя отвезу, – тут же вызвался, будто и вовсе не спал.
Я бросила взгляд на халат, что сейчас служил мне единственной одеждой.
– Мне нужны мои вещи, – выдвигала одно требование за другим.
Дан распахнул глаза, несомненно вспомнив, где и при каких обстоятельствах я рассталась с ними. Наверняка до сих пор лежат на полу гостинной.
– Сейчас принесу, – словно стремился искупить вину, не пренебрегая даже такой мелочью.
– Я сама, – не хотела, чтобы он, по крайней мере на данный момент, возвращался в ту комнату и погружался в самобичевание и ненависть к себе. – Хочу успеть на занятия, так что не будем тратить зря время и разделимся: пока ты собираешься здесь, я отыщу свою одежду внизу.
Не дожидаясь его одобрения, я выскользнула из постели и спустилась на первый этаж. Кофту и джинсы я обнаружила в разных углах гостиной. Воспоминания нахлынули, заставляя замешкаться и не сразу переодеться. Уверяла себя, что это всего лишь вещи, а не кровавые улики ужасного преступления. Ничего страшного не произошло.
Нырнула в джемпер, пока не объявились кто-нибудь из обитателей дома и не застал меня полураздетой в гостиной. Едва натянула джинсы, как чужое присутствие хлестнуло по сознанию. Застегнула молнию и обернулась.
– Доброе утро, Алу, – безошибочно отличала ее имирт от других.
– Думаешь, одна такая у него? – встретила меня привычной агрессией. – Не надейся на многое. И это не грубость, а искренний совет, – казалось, она знала больше, чем говорила.
– Или что меня ждет в противном случае? – страх неуверенно подобрался к кончикам пальцев, покусывая их навязчивым зудом.
– Разочарование, – как неизбежный приговор. – Есть преграды, которые не по силам преодолеть никому, даже властителю Кариара. Рих никогда не опустится до манри. Твой удел – роль наложницы. Обычной шлюхи, что ублажает наделенных властью и деньгами мужчин.
Красота и мощь Кариара восхищала, но чем больше я узнавала его уклад, тем меньше он мне нравился: слишком жестоки и суровы в нем законы.
