Это я прижималась к Дану, каждым движением провоцируя; подставляла шею для пылких поцелуев; выгибалась, призывая ласкать губами и языком мою обнаженную грудь.
Было восхитительно и одновременно мучительно: мне нужно больше, нужен весь Дан. Я ухватилась за ремень его брюк, пытаясь избавиться от преграды, разделяющей нас. Но Дан поймал мое запястье, удерживая от последнего шага:
– Это будет ошибкой.
Не понимала, почему Дан медлит, почему в очередной раз отталкивает: он сам испепелен желанием не меньше меня. Его глаза превратились в грозовое небо, жаждущее пролиться освободительным дождем.
– Тогда только моей ошибкой, – снова зазвенела пряжкой ремня. – Хочу, чтобы ты стал первым.
После этих слов меня словно подхватил ураган и опрокинул на кровать. Испугалась, что это жесточайший отказ Дана, но следом он накрыл меня своим телом. Ладонь скользнула между моих бедер, нетерпеливые пальцы нырнули под край белья и толкнулись в меня. Я заерзала на простынях от настойчивого и неприятного давления. Понимала, это только начало, дальше будет все намного ярче, чувствительнее. И больнее.
Дан потянул за край кружева и белье устремилось вниз. Я с готовностью развела колени, несмотря на охватившую меня дрожь. Страх, возбуждение, неизвестность смешались в гремучий коктейль. И я поднесла его к губам, готовясь испить до дна.
– Больно не будет, – прошептал Дан, завладевая моей рукой. Он крепко сплел наши пальцы, будто готовый держать меня, когда я начну вырываться. Не знала на чем сосредоточиться, на что отвлечься. Дан, словно читая мои мысли, успокаивал: – Смотри только на меня, – произнес в самые мои губы.
Послушно я окунулась в бушующее море его глаз. Снова почувствовала пробуждение его имирта и как он лавиной хлынул к нашим сплетенным рукам. Как, покалывая электрическими разрядами, струился по всему телу. И как именно он избавил меня от неизбежной боли, когда Дан впервые толкнулся в меня. Мы оба замерли: я ошеломленная прежде незнакомой близостью, Дан – давал мне время прийти в себя.
Раскаленным металлом по венам растекалось чистейшее вожделение. Я высвободила руку и уцепилась за плечи Дана, подаваясь ему навстречу. Он качнулся назад и снова слился со мной в единое целое. Не сдерживаясь, я застонала от этого пленительного ощущения. Дан коснулся губами моей шеи, шумно выдыхая мое имя:
– Моя Ри-ри.
Оттого, как он назвал меня своей, я испытала необъяснимое наслаждение.
– Еще, – попросила, – повтори.
– Моя, моя, моя… – повторял раз за разом врываясь в меня. Я выгибалась при каждом его движение, как от удара хлыстом. Отзывалась спасительным стоном, не в силах безмолвно выносить сладостную пытку.
Мы дышали, двигались в унисон, жадно искали губы друг друга, захлебывались в переполняющем ненасытном желании. Всё больше нарастало пугающее напряжение: звенящий гул в ушах и натяжение незримых цепей. Я словно угодила в ловушку, и путы надежно удерживали меня. Чем сильнее я пыталась из них вырваться, тем туже затягивались узлы. Казалось, они уничтожат меня.
– Не получается, – заскулила, изможденная безуспешными попытками.
– Помнишь, что я говорил про имирт? – зашептал Дан, обхватывая мое лицо ладонями. Я мотала головой: ничего не помнила, ни одной связной мысли. – Не надо стараться, просто дыши: вдох-выдох, – повторял до тех пор, пока я не поймала его ритм. Никакого контроля, никакой логики. Только первобытные инстинкты.
Внутри вспыхнул имирт, поднимая разрушительную бурю. Она рвала цепи, сметала барьеры. Я наконец вырвалась на свободу. С разбега прыгнула со скалы, погружаясь с головой под воду. Только в этот раз она любяще приняла меня. Я приняла себя, свою сущность. И тогда блаженное удовольствие устремилось по телу, заполняя собой каждую клеточку. Сокрушенная безграничным счастьем я упала на кровать. По вискам покатились слезы.
– Ри-ри? – позвал будто издалека Дан. Я повернула к нему голову, едва удерживая отяжелевшие веки открытыми. Он весь покрылся испариной, грудь часто вздымалась. – Всё в порядке? – с тревогой в голосе.
– Нет, – с улыбкой обвила руками его шею, – всё восхитительно, – и в доказательство поцеловала, разделяя с ним безумную эйфорию.
– Ничего не болит? – он ласково коснулся моей щеки, стирая большим пальцем остатки слез с виска.
Я прислушалась к своим ощущениям: лишь внизу неприятно саднило. Отрицательно покачала головой, игнорируя такую мелочь.
Дан опустил глаза, скользнув взглядом по моему обнаженному телу. Чуть замешкался, досадливо поджимая губы. Тогда я тоже внимательно осмотрела себя: на внутренней стороне бедер расходились алые пятна. Как символ того, что я простилась со своей невинностью.
– Мне нужна ванна, – я попыталась закутаться в простынь, скрывая кровавые следы. Дан властно откинул ее и подхватил меня на руки. Распахнув дверь ногой, он внес меня в ванную комнату и вместе со мной шагнул под душ.
Горячая вода сбегала по моим плечам, очерчивая изгибы талии и бедер. Меня успокаивали плавные движения мягкой губки по телу. Дан аккуратно стирал остатки багровых отпечатков на моей коже. Его руки местами покрывали запекшиеся разводы собственной крови. Потоком воды она смешивалась с моей и ненадолго оседала под ногами бледно-розовой лужей.
Я вспомнила о вчерашнем ранении Дана и обернулась к нему, изучая теперь уже гладкую кожу на животе. Коснулась пальцами, окончательно убеждаясь, что это не иллюзия.
– Как ты это делаешь? – подняла голову, заглядывая в ясные глаза. – Научишь меня?
– Сначала нужно научиться ходить, а потом уже бегать, – легкая улыбка коснулась его губ.
– Я быстро учусь, – с серьезным видом произнесла, но не удержавшись, добавила: – и быстро бегаю.
Дан негромко рассмеялся и нежно едва коснулся губ поцелуем. Я же готова была расцеловать его, радуясь, что наконец вижу его таким.
– Тогда одевайся, преподам тебе первый урок, – перешагнул через бортик ванной и, оборачивая полотенце вокруг бедер, вышел.
Некоторое время я стояла с закрытыми глазами под теплыми струями, набираясь сил перед предстоящим обучением. Дан снова стал моим наставником и учителем. Некоторые вещи не меняются. Подставила истерзанные поцелуями губы под успокаивающий поток: а другие случаются впервые.
Я закуталась в огромный халат и вернулась в спальню. Ничего в ней не напоминало о недавнем бурном сексе: некогда разбросанные вещи убраны, простынь на кровати сияет белизной. Дан даже успел одеться, натянув брюки. Он сидел в кресле и будто полировал куском ткани нечто небольшое, размером с ладонь.
– Урок первый, – искоса глянул, замечая меня. – Если хочешь сохранить человеку жизнь, – чеканил слова, – никогда не вытаскивай кинжал из раны, – и в свете луны блеснуло лезвие.
Я так и замерла посередине комнаты. В голове никак не укладывалась теория и практика. Все затмевала завладевшая мной ярость.
