— Сеня, беги! — приказывает мне Ашкай и толкает к выходу. — Быстро.
Я делаю несколько шагов в нужную сторону, но потом резко останавливаюсь, заметив, что он остается на месте. Пятно на рукаве расползается пугающим красным цветком.
— А ты, — заглядываю ему в глаза. — Тебе нужна помощь.
— А я останусь. Нужно задержать Гейелорда и отдать под суд Альянса, — Кейн одним резким движением отрывает рукав и быстро перетягивает рану. А затем хватает, лежащий у стены, заряженный револьвер, на который обменял мою жизнь.
— Ну же, Сеня! — с нажимом произносит он, а потом резко свистит.
Резкий звук эхом отталкивается от стен и разносится по пустынному коридору. Дым понемногу рассеивается, и я замечаю спину удаляющегося Гейелорда. Он зажимает рану на боку и слегка пошатывается, но бежит довольно-таки быстро.
— Я тебя тут не оставлю, — говорю тихо, но упрямо.
— Оставишь! Быстро! — буравит меня взглядом парень.
Вдали слышится легкий топот, из-за поворота противоположного к тому, в котором скрылся дядюшка, появляется Джер.
— Ты долго… — бросает ему Ашкай.
— Меня немного задержали, — потирает сбитые костяшки блондин и вытирает кровь на нижней губе.
— Уведи Есению. Я за дядей, — бросает Кейн, и я даже возразить не успеваю, как он припускает за ретирующимся гадом. Я бросаюсь за ним, но меня перехватывает Джер.
— Что ты делаешь? Пусти! — отбиваюсь настолько отчаянно, будто от этого зависит моя жизнь. — Ему нужна помощь! Ты не видишь? Он ранен!
Слова перемешиваются с всхлипами и тяжелым дыханием.
— Вот я и помогу, — невозмутимо уведомляет Джер, даже не обращая внимания на мое сопротивление. — Только сдам тебя на руки родителям!
— Нет! — вскрикиваю и начинаю еще яростнее вырываться.
— Да! — парирует мой оппонент. И больше не слушает моих возражений, а забрасывает меня на плечо, словно куль с мукой.
Я отбиваюсь, как могу, но силы не равны, а парень еще и бежит. Моя тушка подпрыгивает на плече, как тюк с сеном, к горлу подкатывает тошнота.
— Меня сейчас вырвет… — стону сквозь зубы, едва сдерживая подступающий к горлу ком.
— Терпи, — блондин даже на секунду не прекращает свой бег. — Если что, блюй в сторону. Любимые штаны я тебе не прощу.
Вот не может он не сказать гадость. Ужасный человек! Тихо всхлипываю, когда слишком уж больно его плечо врезается мне в живот, и только сейчас обращаю внимания, куда мы бежим.
— Джер! — испуганно восклицаю. — Нет! Возвращайся! Там назгул! — принимаюсь барабанить кулаками по его спине.
— Кто? — наконец, притормаживает парень, но двигаться в этом направлении не прекращает. — Я только что оттуда, и никого там не встречал.
А-а-а-а! Ну, как же объяснить этому чурбану! У меня просто не хватает слов. Хочется кричать и биться головой об стенку.
— Отпусти же меня, Джер! Я убежала от Георга Лайла, — выдыхаю через силу. — Отпусти. Мне трудно говорить!
Каждое слово приходится выталкивать с трудом, да еще и следить, чтобы от тряски не прикусить себе язык.
— А вопить было легко? — хмыкает парень, припоминая мне мою истерику.
Проглатываю упрек, когда-нибудь я ему это припомню. Теперь же это совершенно не важно.
— Отпусти. Джер! — повторяю снова. — Я его боюсь. Он страшный человек.
Видимо жалобный тон и тихий всхлип убеждают парня, и он, наконец, ставит меня на ноги. Я цепляюсь за его плечи, голова идет кругом, к горлу подкатывает тошнота. Темнота коридора уже не такая кромешная. На шее у Джера болтается артефакт, освещающий небольшой пятачок вокруг нас тусклым флуоресцентным светом.
— Ты как? — с беспокойством спрашивает блондин, видя, что я пошатываюсь, как камыш на ветру.
— Плохо, — цежу сквозь зубы, окидывая его гневным взглядом. Но спустя миг мои глаза испуганно распахиваются. Джер, тихо охнув, наваливается на меня, и мы вместе падаем на землю. Затылок, встретившийся с каменным полом коридора, взрывается болью.
— Джер! Что с тобой? — пищу я не в силах даже пошевелится, приваленная его телом, но парень, безвольно обмякнув, лежит на мне и не подает признаков жизни. А из спины у него торчит рукоятка ножа. — Джер? Джер!
Ужас охватывает меня. Я неверяще смотрю на темное пятно, которое медленно расползается по его белой рубашке.
— Хитрая мышка таки попалась, — криво улыбаясь, выступает из темноты назгул.
Глава 69
Он шагает прямо к нам и мыском сапога брезгливо откидывает тело парня, меня же, наклонившись, резко вздергивает на ноги.
— Полагаю, Николас уже повстречался со своим дорогим родственником, — хмыкает мужчина, крепко сжимая мое плечо.
— Будь уверен, — гневно шиплю, стараясь не замечать боли. — И у этого самого родственничка нет совершенно никаких шансов.
— Тут я с тобой не могу не согласиться, — увлекает меня за собой Лайл. — Гейелорд конечно хитер и коварен. Но допустил маленькую оплошность. Знаешь какую?
Мрачно смотрю на Георга. С чего это он вдруг решил поразглагольствовать об ошибках короля-узурпатора? Но, судя по тому, что мужчина вновь пускается в пространственные объяснения, ему и не требуется мой ответ.
— Он свято уверовал в свою силу, в то, что будет править вечно, — смешок срывается с его губ. — А министры его — крысы льстивые, позволяли ему так думать, бессовестно подлизываясь и под шумок раскрадывая казну. Эффект лягушки в кипятке, так сказать.
Он еще что-то вещает, размахивая свободной рукой, но я замираю, всматриваясь в лежащее ничком тело блондина. Мне показалось или его грудная клетка поднимается в дыхании?
— Шевелись, давай! Чего застыла? — дергает за руку мужчина, безразлично пробежав глазами по своей жертве.
— Зачем было людей мучить, ставить эксперименты? — вспоминаю я братские могилы на кладбище, несчастного маркиза, своих друзей…
— Но ведь страх это потрясающий рычаг управления массами, — восклицает мой собеседник, волоча меня все дальше и дальше по коридору, пока перед нами не возникает тайная дверь, ведущая в актовый зал. Мы пришли туда, откуда начинали. — Несмотря ни на что, в стране многие были на стороне бывшего короля и осуждали Геелорда. А он хотел, чтоб им восхищались. Хотел быть героем, хотел втоптать в грязь повстанцев и принца. А вместо этого привел их к власти. Комично, не правда ли? — хмыкает назгул, кидая на меня злорадный взгляд.
— Обхохочешься, — тихо ворчу, отворачиваясь от мужчины. Смотреть на его ехидную рожу желания нет никакого.
Мы быстро пересекаем зал и холл, и оказываемся на крыльце главного входа. Тонкая рубашка на мне надувается пузырем от пронизывающего ветра, и под нее тут же проникает колючий морозный воздух. Кожа мгновенно покрывается мурашками. Я ежусь от холода, с изумлением разглядывая толпу перед академией. Тут и каранты, и городская стража, и маги, и просто мимо проходящие зеваки, а еще краем глаза я замечаю снующих в толпе повстанцев с натянутыми на лица банданами.
