— Пойдемте книги отбирать, — мрачным тоном предложила Марьяша. — Нам всем в разные секции. Эх, все бы пары такие были. А Боевая Магия – потом, совсем потом. Что-то я нервничаю. Даже есть захотелось.
— Не волнуйся, все будет хорошо, — сказала я, как мне показалось, довольно убедительно.
Но Марьяшу этим было не обмануть. Она фыркнула и направилась в сектор географии. Ее пузырь со списком книг поплыл за ней.
— Чего это она? — удивленно поинтересовался Мефодий.
— Да понимаешь, — начала объяснять Ксеня, — у нее в роду женщины-воины, благословленные Даром исцеления воинов на поле битвы. Сам понимаешь, с битвами у нас в стране напряженка, слава Белолике. А коловрат у Марьи – спящий, такое у них по женской линии часто, у мамы ее он вообще так и не проснулся. В Академию Марьяшу взяли как одну из лучших выпускниц школы, да и Дар по роду вроде подтвержден, а вот что дальше будет, когда пойдет работа с коловратом?
— Подумаешь, — Пупрыгин пожал плечами, — у меня тоже всего шесть единиц в полной фазе. Я на Юридический собираюсь, там важно, что вот тут, — он постучал себя по лбу.
— А Марьяша хочет на Магмедицину, — Ксеня удрученно вздохнула. — Как целителю без коловрата?
— Ну… — Пупрыгин почесал в затылке, — вся надежда на то, что кто-нибудь в скором времени забабахает битву… с полем, и чтобы было, кого исцелять.
— Плохая шутка! — рассердилась Ксеня.
Мефодий принялся оправдываться. Я ушла в сектор истории. В библиотеке работал вектор звукопоглощения, и я больше не слышала никого из однокурсников. К моему недовольству, в углу исторического сектора, у одного из каминов, устроился Лексей Гудков. Я лихорадочно воззвала к списку рекомендуемой литературы, но пузырь упорно маркировал зеленым светом ряд полукруглых полок метрах в семи от развалившегося в кресле саламандра. К счастью, книги нашлись быстро, а Гудков, вопреки обыкновению, не одарил меня вниманием. Освободилось удобное кресло у стола у противоположной стороны сектора, и я поскорее заняла его, разложив перед собой книги.
Рядом со мной тоже полыхал камин. Я читала, зачем в Академии в каждом подходящем и неподходящем месте горит огонь. Пламенный элемент выжигает вредный для человека «серый коловрат» - неприятный побочный эффект от временны́х накладок. Какое место ни возьми, там обязательно когда-нибудь происходило нечто плохое. Негатив сильнее запечатлевается на темпоральной матрице, чем что-то хорошее. Мелкие негативные воздействия, почти незаметные, со временем начинают влиять на настроение человека, а при длительном воздействии – на здоровье. Вот почему людям так тяжело живется в домах «с историей».
Огонь постепенно выжигает серый коловрат и очищает ауру места. Кстати, считается, что именно саламандры, духи огня, видят плохое прошлое и способны его уничтожать. Вот бы Гудков и его сестрица этим и занимались, а не атаковали некоторых людей своим высокомерным, навязчивым вниманием. Джилина явно нацелилась на Антона Макаровича, а Лексей…
Нет, Гудков меня игнорировал – сидел неподвижно, уставившись на огонь. Я расслабилась и занялась делом. Волюм по истории Прорывов подстроился под мой блуждающий по строкам взгляд и услужливо переворачивал страницы, успокаивающе шурша бумагой. Поскрипывало библиотечное перо. Было немного непривычно окунать его в чернильницу, но обычная ручка отказывалась писать на грубоватой, явно заколдованной бумаге, выданной нам Баллариэлем, – профессор-посмертие не смог бы исправлять ошибки и вписывать свои замечания на стандартных листах.
На столике материализовался поднос с чашкой зеленого чая, двумя овсяными печеньицами и сливочником. Я недоверчиво потрогала чашку. Горячо и пахнет женьшенем. В моем пузыре тут же возникло сообщение от Ксени:
> здесь можно общаться и так! просто пиши в оповещалке библиотечным пером. ты скоро? мы почти закончили
> у меня куча работы, — коряво вписала я в пузырь. — у вас тоже появился чай?
> ага. у меня с жасмином! это библиотечные посмертия разносят его каждые полтора часа. марьяша сразу повеселела
> я не скоро. не ждите меня. увидимся в общежитии. не забудьте про черри
> за кого ты нас принимаешь?
Я воровато оглянулась и вписала в оповещалку: «волюм 112». Пузырь подвис, подумал и выдал номер сектора. Наверху, на втором уровне.
Чай взбодрил, а камин разгорелся. От него повеяло жаром. Нестерпимо захотелось протянуть к огню руку…
Глава 19
Я вздрогнула и оторвалась от созерцания пламени, когда почувствовала движение холодного коловрата рядом: передо мной возник Генрих. В руках у посмертия была чашка кофе:
— Я подумал, вам это тоже не помешает.
— О Генрих, — простонала я. — Вы так милы! Вы так вовремя! Меня погубит мой перфекционизм.
— О да, — сказал призрак, заглядывая в мою работу. — Вы написали довольно много.
— Генрих, вы ведь способны подняться вон туда?— деловито спросила я, отпивая бархатистую кофейную пенку и указывая на верхние ярусы. — Мне нужен волюм сто двенадцать… для реферата.
— Буду рад помочь.
Посмертие взмыло к потолку и почти сразу же вернулось с книгой. Все-таки Генрих был необычным призраком: четкой манифестации, неагрессивным и способным к перемещению материальных объектов.
— Из вас вышел бы отличный полтергейст, — обрадованно заметила я, листая волюм.
— Вы мне льстите, — улыбнулся Генрих.
«Легендарные существа Севера». Детские сказки? К моему разочарованию, волюм сто двенадцать представлял собой толстый сборник северных мифов и легенд. Скорее всего книга, которую читал Олевский и номер которой он записал на листке с лекцией, была из библиотеки другого корпуса. Вряд ли Антон Макарович, как легендарное существо Севера, время от времени почитывает о самом себе. Или же наш препод нашел отличный способ отваживать флиртующих с ним девчонок: а почитайте-ка о вендиго вот в такой книжке. Ловко!
— Можете ее взять, — предложил Генрих, — на ней отметка о возможности выноса за пределы библиотеки. Это очень интересная книга, уверяю вас. Вернете, когда прочитаете.
— Спасибо, — отказываться было невежливо, и я положила волюм в рюкзак.
— Допивайте свой кофе, я заберу чашку позже, — Генрих растворился в воздухе.
Чашечка была всего на пару глотков. Допив кофе, я покосилась влево. Гудков сидел над своей работой и разминал пальцы. Да, писать пером непривычно. Зато мне теперь можно немного расслабиться: реферат готов, осталось проверить его на ошибки… Уходить не хочется. Огонь так приятен. Ластится и что-то напевает. Я отражаюсь в отполированных до блеска железных щитках по обе стороны от каминной решетки. Огонь шепчет, как я красива, как достойна любви… любви гордого и прекрасного существа, готового стать моим повелителем и защитником… И в знак этого… Я протягиваю руку к огню. Крошечный язычок пламени срывается с ноздреватого полена и обвивает мой палец. Вздрагиваю, жду боли от ожога, но лепесток огня превращается в очаровательную ящерку с зелеными глазами. Ящерка несколько раз прокручивается вокруг пальца и, изящно изогнув хвостик, застывает в полуторном обороте. Золото кольца холодит кожу, изумрудный глазик лукаво поблескивает, на коже фигурки искрится бриллиантовая пыль.
