Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
Грудинин закипал от злости.
— Это втрое меньше обычного! Да я… Да я знаешь сколько в Гуме зарабатываю за вечер!?
— Последнее предложение. Откажешься выступать, прямо сейчас попрошу гвардейцев выкинуть тебя за стену к чертовой матери вместе с твоим жонглером бутылками.
— Да пошел ты, Арсений Саныч! — Грудинин развернулся и обратился к Морошке. — Уходим. Что бы я еще раз сюда пришёл…
Расталкивая зевак, он направился к Спасской башне. Кобальт нагнал его и встал на пути.
— Стой. Пока нельзя уходить.
— Тебе надо, ты и оставайся, — рыкнул Грудинин, обойдя его и продолжив путь. — Морошка, шевелись!
Ассистент разогнался, телега гудела и подпрыгивала на неровностях.
Кобальт схватил Грудинина за запястье, потянул на себя.
— Да, послушай ты.
Грудинин дернулся, что было сил. Фокусника занесло, он не удержался, запнулся и завалился на проходившего мимо человека с ведром какой — то желтой жижи. Ведро перевернулось прямо на Грудинина, окатив его содержимым с головой. Судя по резкому запаху, прокисший суп из рыбных консервов.
Люди пялились и тыкали пальцем. Кто — то смеялся и аплодировал, решив, что это часть театрального представления. И даже когда Грудинин заплакал горькими слезами, зеваки продолжали над ним подшучивать и просить продолжения.
Кобальт и Морошка помогли фокуснику встать и отвели к Соборной площади, где было потише. Морошка достал из телеги чистую одежду и тряпки, вытер Грудинину лицо и волосы.
— Нет сил все это терпеть. Мне уже шестьдесят два, столько вообще уже не живут. А что у меня есть? Нихрена.
— Все образуется, — сказал Морошка, стягивая с начальника выпачканный сюртук. — Будут у нас еще грандиозные выступления. Только подкопим денег, наймем еще ассистентов.
— Что ты понимаешь?! — рявкнул Грудинин. — Какое у меня может быть будущее с этим барахлом? — он пнул ногой телегу. — Мне нужен новый впечатляющий трюк! Чтобы зрители моргать перестали, чтобы сердца у них колотились — дык — дык — дык! Чтобы было как раньше: овации, цветы, восхищение на лицах. Такое не купить ни за какие деньги.
Под одеждой у Грудинина виднелись плотно прилегающие к телу тонкие пластиковые накладки с водой. Все они соединялись системой трубочек, основная из которых выводилась в рукав.
«Все свое ношу с собой».
— Дай мне полчаса, — попросил Кобальт. — И мы вместе уйдем.
Грудинин окатил его отрешенным взглядом и сказал:
— Мы уходим сейчас. Идешь с нами, или без нас.
Фокусник встал и поплелся походкой уставшего старика. Морошка посмотрел на Кобальта, пожал плечами и пошел следом за начальником.
— Постой. Ты мне должен!
Грудинин остановился и обернулся. С него окончательно спала театральная маска, оголилось бледное, морщинистое лицо человека, чей жизненный путь оказался совсем не таким, каким он его себе представлял в мечтах.
— Обещал…, — повторил тот насмешливо. — А где ты был все эти годы, «дружище»? Когда меня урки обобрали, ты помог хоть каплей воды? А помнишь, я просил тебя замолвить обо мне словечко с Ленни, когда он мне месяц не платил? — он развел руки в стороны. — Ты приходишь, только когда тебе что — то нужно. Ты ничем не лучше остальных.
— Меня завтра казнят, — сказал Кобальт. — Трибунал отдал Гортрансу мою голову.
Грудинин сочувственно поджал губы.
— Тогда вообще не понимаю, чего ты здесь забыл.
— Полторы тысячи фляг.
Глаза Грудинина спешно округлились. Он указал Морошке взглядом, мол жди, пока взрослые дяди договорятся.
— У тебя столько нет.
— Есть в казне Мида, — ответил Кобальт.
— Батя их не отдаст.
— Отдаст, если я попрошу. Получишь завтра утром. Все до монеты.
Грудинин глубоко вздохнул и посмотрел в сторону сцены, на которой, под улюлюканье толпы выплясывали два разодетых в дешевое тряпье клоуна.
— Полчаса?
Кобальт кивнул.
— Ладно. Морошка, двинули, покажем этим деревенщинам представление мирового уровня.
Распределителя Кобальт нашел за сценой в компании Чусика по прозвищу длинный язык, — известного в Садовом комедианта.
— Выходишь сразу после Губернатора, ага, — разъяснял ему распределитель. — Позитива больше, без политики, чего — нибудь легкого. Про семейные отношения, например. Муж завел интрижку на стороне, и попался. Народ такое любит.
Чусик кивнул и удалился репетировать текст. Распределитель сверился с планшетом, потом встал на цыпочки, высматривая кого — то в толпе артистов.
— Арсений Саныч, — обратился Кобальт, появившись у него из — за спины.
— Ты Долотов, факир, ага?
— Аркадий, ассистент великого Грудини.
— А — аа, жонглер бутылками, — разочарованно протянул распределитель. — Работы для тебя сегодня нет, ага. Дуй давай, я факира ищу. Долотов! Долотов, отзовись!
— Я хотел с вами поговорить о Грудини.
— Да, чхать мне на этого старого хлюста. Все, не приставай ко мне, ага, а то гвардейцев позову.
— А Грудини не плевать на вас. Он собирается пойти к Губернатору — рассказать, что вы берете взятки за выступления.
— Что? — у распределителя поднялись на затылке редкие волоски. — Вранье!
— Грудини очень на вас разозлился, вот и решил отомстить. А он губернатора знает лично, представляете сколько он ему наплетет.
Глаза распределителя в панике забегали по сторонам.
— Что же делать, а? Как же так?
— Вы еще можете его разубедить. Пойдемте со мной.
Кобальт повел его в сторону грузовиков и тарахтящих в ряд генераторов, питающих все светозвуковое оборудование. Кто — то из артистов догнал распределителя с просьбой срочно разобраться в какой — то проблеме на сцене, но тот отмахнулся от назойливого просителя, даже не взглянув на него.
— Грудини здесь, недалеко, — Кобальт завел его в закоулок между контейнерами.
Распределитель не успел ничего сообразить, как оказался внутри щитовой, среди гудящих шкафов, на полу, уткнувшись лицом в грязный линолеум. Пытался кричать, но даже его звонкий голос тонул в шуме генераторов снаружи.
— Ты сегодня приезжал в Мид за мальчиком. Куда ты его отвез?
— Ты кто?
Кобальт врезал ему по почкам. Распределитель взвыл, словно его кромсали на куски.
— А — аа! Не надо!
— Где мальчик?
— Я… не знаю о ком ты.
Внутренним чутьем распределитель сообразил, что сейчас последует удар, и завыл на опережение.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 100
