Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
— Значит, такая экспертиза была, — презрительно произнес Епифан. — Барахло, а не экспертиза. Снаружи ковырнули слегка, а глубже исследовать поленились. Хотя простой рентген мог бы выявить тайну этих камней в один миг.
— Но откуда вы узнали, что внутри цементных камней есть что-то куда более ценное?
— Я знал это из письма самого Коли.
Письмо? Не то ли послание имеет в виду Епифан, которое нашлось в вещах погибшего юноши и которое было адресовано его брату?
— Письмо на много лет пережило своего отправителя, — печальным голосом продолжил медиум. — Профессор Герасимов вручил мне письмо нераспечатанным. Кристальной честности был человек. Хотя, загляни он в конверт, изучи содержимое письма, не видать бы мне сокровища! Профессор добрался бы до него первым. Но что сделано, то сделано. И в последнем письме Коля подробно описывал свое научное открытие, уделил он место и его ценности. Золотые пластины невероятной древности лет, покрытые таинственными письменами, языком давным-давно исчезнувшей цивилизации. Кроме того, Коля под руководством профессора изучал исчезнувшие культуры тех мест. Ничего подобного ни одна из известных науке цивилизаций не производила. И язык этот был древнее, чем все те, которые ученые находили до того момента. Возможно, эти пластины принадлежали даже не земной, и инопланетной цивилизации или некоей працивилизации, находящейся на недостижимом нам уровне развития. Очень уж безупречно точно выполнены были обе пластины.
— В общем, я понял, вы узнали о существовании двух золотых артефактов, спрятанных внутри бетонных блоков, и пожелали их присвоить себе. Но как? Просто прийти к профессору и потребовать эти камни себе не получится, профессор придавал им особое значение, он долго пытался определить их место в научном мире, использовал все свое влияние с целью добиться экспертизы этих двух камней, чья подлинность вызывала сомнение у всех, кто их видел. Даже после неблагоприятного заключения экспертизы, профессор настоял на том, чтобы камни были помещены в музей. Камни стали музейным экспонатом, им был присвоен инвентарный номер, теперь просто так отдать их кому-то не имел права даже сам профессор. И вы решили украсть их! Но почему вы не украли их сразу после прибытия экспедиции назад?
— Письмо Коли попало ко мне слишком поздно. Камни уже уехали на свою первую экспертизу. В институте их не было, добраться до них я не мог. Страшно вспомнить, что я пережил за эти месяцы. Потом еще экспертиза, еще и еще. Каждый день я думал, что тайна их будет вот-вот открыта. Особенно я струсил, когда узнал, что камни уехали в Москву. Но нет, лопухи там в этой академии. Лопухи и ротозеи! Они ничего не поняли. Увидели дешевую оболочку, сделали примитивный анализ покрытия и вынесли вердикт — подделка. Конечно, это была подделка! Но они даже не посмотрели, что у нее внутри! Разве можно было таким олухам оставлять пластины астрономической ценности? Да они бы их в лучшем случае потеряли, в худшем — их бы украли.
— И вы решили не позволить украсть пластины другим, хапнуть их первым! А как же Шершень? Муха? И Шмель? Они тут при чем? Они-то откуда узнали, что пластины такие ценные? Или они и не знали, украли их случайно?
— Этих троих нанял я, — произнес Епифан. — Да, я. Что ты так на меня смотришь? Я хорошо их знал. И Муху. И Шмеля. И Шершня. Мы все воспитывались в одном месте, в интернате для детей, оставшихся без попечения родителей. Когда встал вопрос о том, как вынести камни из музея, я сразу же вспомнил про Муху и Шмеля. С Шершнем я бы предпочел дел не иметь, очень уж плохие слухи ходили о его жестокости, но Муха и Шмель никогда не действовали без своего главного. Пришлось позвать и Шершня.
— Так это по вашему заказу бандиты ограбили музей?
— Шершень втерся в доверие к одной бабенке, которая разболтала ему, в какой день сотрудники института получают зарплату. Вот Шершень и решил совместить приятное с полезным. Взять вознаграждение с меня, а также ограбить бухгалтерию. В ходе ограбления погиб охранник. Кроме того, денег в бухгалтерии в сейфе не оказалось, их увезли на ночь обратно в банк. И Шершень распсиховался. Он вообще болезненно воспринимал любую неудачу. А тут его преследовал облом на обломе. Он заявил мне, что стоимость украденных камней возрастает втрое. Мол, в деле появился труп, а со жмуром всегда стоит дороже. Представляешь, какая подстава? Нет, Шершень не отказывался передавать мне камни, но он хотел получить с меня гораздо больше денег. А у меня такой суммы на руках не было. Я даже те деньги, которые запросил Шершень, наскреб с трудом. Я пытался давить ему на жалость, но было бы легче разжалобить сами камни, чем Шершня, когда речь заходила о наваре. Тут он становился непреклонен.
— И что вы предприняли?
— Я отправился разыскивать деньги. И Шершень с Мухой и Шмелем, как выяснилось позже, сделали то же самое. Они в тот момент были совсем на мели, думали поправить дела за счет институтской кассы и меня, и сразу облом за обломом. Так что они решили поправить свои дела где-нибудь в городе и отправились той же ночью на очередное дело. Но им снова не повезло. Еще по пути они угодили в облаву, где их и взяли и осудили совсем за другие их дела, по которым их всех троих уже несколько лет разыскивали.
— Значит, их троих арестовали, осудили и отправили на зону. А где камни спрятаны, они вам не сказали?
— Нет! — воскликнул медиум. — В том-то и дело! Я понятия не имел, где это могло быть спрятано. У Тамары? Еще у какой-то бабы? Где угодно это могло быть. Шершень всегда пользовался любовью дам, денег он на них не жалел. Вполне мог припрятать каменюки у какой-нибудь своей бабенки в огороде.
— И вы отступили?
— Ну да, я решил дождаться освобождения Шершня с ребятами. Мухе дали совсем немного, он и вышел первым, я подкатил к нему, прямо у ворот зоны встретил, но он сказал, что ничего не знает, ни про какие камни. Надо спрашивать у Шмеля. Потом я ждал, когда выйдет Шмель и пытал счастья уже у Шмеля, но с тем же результатом. Он сказал, что камни прятал один Шершень, а куда, им не сказал. И лишь когда освободился Шершень и сказал, что не понимает, о чем речь, тут я понял, что эти трое просто решили меня кинуть! Меня! Кинуть! Они хотели присвоить себе то, что принадлежало мне одному!
Епифан выглядел таким возмущенным, что и не передать.
И все же Саша рискнул заметить:
— Не вы первый, не вы последний. Когда связываешься с преступными элементами, нужно быть готовым ко всему.
Епифан злобно уставился на него:
— Правильно говоришь! Не в бровь, а в глаз!
И в самом деле он ткнул Сашу в глаз своей дубиной. Глаз остался на месте, но Епифан дал понять Саше, что задушевные разговоры считает оконченными, и приступает к основной части. И Саша очень пожалел, что не удрал от медиума, пока тот был занят своими камнями и упивался восторгом от их обретения.
— К этому времени эти трое меня уже так довели, что я был готов на все. Но одному мне с ними было бы не справиться. Это я понимал. Их трое, а я один. Ну, это я тогда так думал, потом-то выяснилось, что не так все страшно. Но тогда мне было страшно. Ох, как страшно! Я не мог упустить эти камни. Не мог! В них сосредоточилась вся моя жизнь. Я столько лет ждал! Сначала ждал возвращения камней с экспертной оценки, а она затянулась на годы. Одна экспертиза, другая, третья! Профессор Герасимов все не успокаивался, все пытался найти что-то. Не нашел, к счастью, но нервов мне эти экспертизы потрепали изрядно. Потом неудачное ограбление музея, камни были почти у меня в руках, но снова мимо. Потом я ждал, когда освободится Муха, потом дожидался освобождения Шмеля, затем Шершень! Я не мог больше выносить этого ожидания! Я весь измучился!
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
