Тишина и спокойствие, что самого сталкера в целом устраивало. Все бы ничего – но жгучая тайна керамического мешала спокойно спуститься и топать с драгоценным ящичком на «Бульвар Победы», где, если голову не снесут во славу Мертвого Бога, можно было получить взамен…
Он сам не понял, что заснул. Монотонное наблюдение и усталость подкосили, окунув в серые невнятные сновидения. Что-то бродило вокруг, трогало мягкими лапами дремлющий разум, но вспомнить, проснувшись, было нечего.
А вот подъем получился красочным.
Для начала внизу, прямо у ворот завода показался одинокий морт. Его появление сталкер, разумеется, проспал, но вот от короткого заунывного воя охотника проснулся мгновенно, подтянув поближе готовый к бою автомат.
Мутировавшая собака, похожая, впрочем, больше на некое смертоносное насекомое из-за фасеточных глаз и чрезмерно больших для такого тела лап и головы, стояла внизу, крутя башкой. Взвыла еще раз, сунулась было в ворота, но отскочила назад, отряхиваясь и недовольно рыча. Остальной стаи не видно, что и хорошо. Пусть бы и этот разведчик свалил подальше, как-то спокойнее без мортов в поле зрения. Да, вот пятится и исчезает в проходе между домами.
– …Утро красит нежным светом стены древнего Кремля… – прогудел себе под нос Кат и окончательно проснулся.
До рассвета еще часа три, не меньше, но он выспался. Что ж, можно понаблюдать за таинственным кругом в круге в ночных условиях. Возможно, хоть из этого что-нибудь выйдет. Но нет. В темноте территория завода была все той же – ни звука, ни света. Даже мусор никто наружу не выбрался вынести, помахивая пластиковым ведром.
А вот дальше, где-то на границе механов и комби, явно разворачивались бурные события. Сперва негромко бахнули пару выстрелов из гранатометов – похоже, именно тех, принесенных Катом. Потом вспышки ручных гранат и приглушенные расстоянием очереди из пулемета.
Мехзавод пошел в атаку? Ну и прекрасно. Сталкеру от здешних междоусобиц было ни горячо, ни холодно. Кто-нибудь да победит, а ему можно будет и дальше таскать товары. Еще несколько взрывов, опять же гранаты. Стрельба активная, человек сорок там рубится насмерть, а то и больше.
Кат допил принесенную с собой воду, которую последний день в импровизированном НП и так экономил, как мог. Нечего здесь ловить, тайна останется тайной и для него, увы. Нельзя же побеждать всегда, как бы ни хотелось.
Раздался еще один взрыв, почти сразу второй – мощнее. В предрассветных сумерках видно было, что в небо коротко взлетели и опали вниз какие-то куски кровли над цехом. Снаряд они там взорвали, что ли? Над местом взрывов вспухло багровое, подсвеченное снизу начавшимся пожаром облако. Днем бы, наверное, еще и дым столбом видно было, но не сейчас.
Интересные они люди… И так на весь город дай боги тысяч шесть жителей осталось, включая Базу, так нет же – человеческая природа непобедима. Найди и убей врага.
Облако тем временем растянулось в стороны, в воздухе запахло чем-то едким, от вони першило горло, а в носу щипало, словно Кат вдохнул молотого перца.
Доигрался… Респиратор на лицо и – сматываться. Прямо сейчас. Плюнув на таинственное место, бегающего где-то поблизости морта и глухую ночь без намека на рассвет. Эти мудаки умудрились взорвать что-то из старых запасов химикатов, так что… Если облако пойдет в его сторону, можно и копыта откинуть. Даже не узнав, от чего именно, но это и не важно. Покойникам – им вообще все равно.
Кат бегом спустился по загаженной, закиданной остатками вещей лестнице, выскочил на улицу. Бег в респираторе – спорт для настоящих мужчин, это понятно, но он не отказался бы сейчас и от противогаза. Ненавидел Кат эти уродливые резиновые хари всех модификаций, но – как человек честный – признавал: иногда обменять свободу дышать на жизнь как таковую – вполне удачная сделка. Без обмана.
Поскольку он был уже внизу, то не видел, как спикировавший в самую гущу ада, творившегося на месте колбасного цеха, сов цепко, но бережно подхватил скрюченную человеческую фигурку, безвольно свисавшую из его когтей, и тяжело махая крыльями, понес к шпилю высотки.
Расстояние было совсем небольшим, но там, на высоте, воздух был чище. Удушливое облако тем временем опускалось к самой земле, отнимая очередные жизни. Не делая различий между бойцами обеих сторон, как бы им ни хотелось казаться разными – перед смертью все были равны.
Ящичек с инструментами в рюкзаке неприятно колотил по спине на бегу, но Кату было не до мелких неудобств, когда на кону стояла жизнь.
Вдох. Выдох. Левой. Правой. Вдох…
20
Останется только одна
Ветер, сильный ветер. Сминающий пространство, создающий из прежде неощутимого прозрачного воздуха удары плетью. И раздирающий внутренности, рвущий наизнанку кашель, от которого никак не избавиться. Если только перестать дышать, но к этому я была не готова.
Не сейчас. Позже.
Оставалось прятать лицо от режущего урагана и стараться кашлять не так часто.
Оказывается, на здание, под острый шпиль сталинской высотки меня затащил сов. До этого я видела птиц-мутантов только издали, в небе, а сейчас – рядом с собой. Страшный… Сидел он в провале стены, хвостом наружу, нахохлившись и глядя на меня немигающими оранжевыми глазами. Почему-то остальные три человека, в серых плащах с капюшонами, его не интересовали.
Не замечал он их, а вот за мной присматривал.
– Выпей это, сестра, – мягким голосом сказал один из трех серых, самый старший на вид, с длинными волосами, сливавшимися с густой бородой. Он протянул мне мятую фляжку с уже отвинченной, свисавшей на цепочке крышкой.
Вопреки моим мыслям о каком-то спиртном, это оказался травяной настой: густой, тягучий и неожиданно теплый. Кашель отступил, спрятался в глубине груди, остался только хлюпающим звуком при выдохе. Тоже противно, но гораздо легче, чем рвать горло до боли в животе.
– Спасибо… брат. – Говорить так было непривычно, но я поняла, что в моей проклятой жизни наступает новый этап. А с ним – и новые слова, куда денешься.
Он поднял голову, и из глубины капюшона на меня уставились внимательные глаза. Зрачки, в которых, как мне показалось, плясало будто на ветру отражение невидимого мне костра. Черного, но при этом не застилающего цвет глаз.
– Мы скоро уйдем отсюда, – кивнул бородатый. – Настало время, сестра, открыть тебе свет истины. Великое Черное пламя. Мир, в котором все равны под твердой рукой Черноцвета, славься он вечно!
– Славься! – откликнулись двое других. Даже сов открыл жутковатый кривой клюв и что-то негромко каркнул.
Я видела разных верующих и раньше – начиная с матери, которая иногда неумело шептала молитвы своему богу, и заканчивая бродячими проповедниками, иной раз заходившими в убежище под больницей в поисках помощи. Почему-то последние меня смешили. Если ты полагаешься на своего придуманного покровителя во всем, то почему он тебе не поможет в дни болезни?
