Вильгельм направил к Гарольду послов, возможно, сразу же после известия о его коронации. Полного отчета ни о требованиях, ни об ответах не сохранилось. Несомненно одно: каковы бы ни были требования герцога, они были тут же отвергнуты. Достоверно также, что это был именно тот результат, которого Вильгельм ожидал и даже желал. Он мог добавить еще одну обиду в список проступков Гарольда, и сейчас, кроме первоначальной неверности, Вильгельм мог пожаловаться на то, что его вассал официально отказался выполнять свои обещания и обязательства. После этого он созвал совет нормандской знати в Лиллабоне и изложил им свои планы.
Это была знаменитая группа советников, состоящая из старых друзей герцога. Там присутствовали Вильгельм Фитц-Осборн и брат герцога Одо из Байе, священнослужитель, что не мешало ему быть хорошим воином, Ричард из Эврё, внук Ричарда Бесстрашного, Роджер из Бомона и три героя Мортемера — Уолтер Гиффорд, Гуго де Монтфор и Вильгельм из Варрена, а также граф Мортена, Роджер Монтгомери и граф Роберт из Эу. Все эти имена известны нам так же, как некогда они были известны в Нормандии, и большинство этих людей пустили глубокие корни в своих новых владениях в Англии. Они не возражали против планов Вильгельма, а лишь настаивали на том, что не имеют права говорить за всю страну и что нужно собрать всех нормандских баронов вместе, чтобы каждый мог говорить за себя.
Нормандия в 1066 г.
Это был возврат к традициям времен Рольфа, когда искатели приключений хвастали на берегу Сены, что у них нет короля, который бы правил ими, они только "просят" то, что могут получить своими мечами. Других записей о существовании парламента в Нормандии не найдено. Возможно, впоследствии не происходило ничего того, что в такой степени затрагивало бы каждого вооруженного человека в пределах нормандских границ. Тогда феодальные бароны имели право высказываться за себя и своих подданных, и в большом герцогском зале замка в Лиллабоне герцог Вильгельм рассказал им свою историю и попросил помощи. У него было страстное желание отомстить Гарольду за такое обращение с ним, и он спросил благородную компанию баронов, какую помощь они могут оказать, как много людей, сколько кораблей и какую сумму денег они могут предоставить ему, чтобы поддержать это трудное предприятие.
И тут обнаруживается, что многие бароны почти с неодобрением отнеслись к таким планам, сомневаясь в возможности покорения такого королевства, как Англия. Настаивая на своем давнем стремлении совершить набег на другую сторону пролива и распаляя в своих сердцах прежнюю любовь к сражениям, — говорится в хрониках, — нормандский парламент попросил все же дать ему время и только затем дать ответ герцогу. Нетрудно представить картину, как они собирались группами, чтобы выслушать чью-либо точку зрения, за герцога или против него, и, возможно, было много возражений против развязывания войны из страха перед англичанами. Были моменты, когда все выглядело так, будто весь дух собрания направлен против предприятия. Бароны опасались, понадобится столько воинов и денег, что Вильгельм никогда не сможет отблагодарить их за щедрость. Следует отметить: все это звучит неубедительно и не соответствует нормандскому характеру тех дней. Нет ничего странного в том, что среди них нашлись противники. Но в это трудно поверить, зная настолько они были готовы к приключениям, до и после рассматриваемых событий, а кроме всего прочего, их отделял слишком короткий промежуток времени от пиратских похождений Рольфа Гангера. Вряд ли многие были серьезно напуганы перспективами такого недолгого морского путешествия, как пересечение Ла-Манша. Наоборот, все это выглядит как изощренный способ преувеличить значение и славу победы норманнов и благодаря доблестному руководству герцога и его преданных соратников.
Вести переговоры с баронами, убеждая их выступить под знаменем герцога, был назначен Вильгельм Фитц-Осборн, который напомнил им, что они все еще вассалы Вильгельма и что было бы несправедливо разочаровывать его. Репутация этого человека была такова, что если бы кому-нибудь из баронов и захотелось избавиться от забот и уклониться от несения законной службы, то им следовало поразмыслить, ведь они находились во власти столь могущественного лорда и были прекрасно осведомлены, как ужасна участь его недругов. Какую ценность имели бы для них деньги, если бы герцог заклеймил их как неверных трусов, и зачем бы им нужно было позорить свои имена, не принимая участия в этой справедливой священной войне против узурпатора?
Таковы могли быть аргументы, которые приводил баронам храбрый Фитц-Осборн (если только они действительно, не желая участвовать в кампании, были скупы и трусливы). В конце концов они сдались, уполномочив Фитц-Осборна говорить от их имени на следующем собрании, и когда он смело пообещал каждому двойное жалованье и земельные наделы — лорду, являющемуся хозяином двадцати рыцарей, дать сорок, а "для себя, в силу своей верности и усердия, 60 оснащенных кораблей с боевой командой", то бароны вначале стали выкрикивать: "Нет! Нет!" — и зал в Лиллабоне вторил им громким эхом.
Однако в конце концов инцидент был улажен. Герцог лично поговорил со всеми баронами наедине, и в итоге они так же увлеклись предстоящей кампанией, как сам герцог. Все возражения, похоже, сводились лишь к опасениям, что их роль в осуществлении предприятия может оказаться слишком обременительной. Однако герцог тут же дал слово чести, что такого не случится и что их владения и предстоящий вклад будут оценены в соответствии с их возможностями. Были составлены списки рыцарей и солдат, которых пообещал выделить каждый барон, и с этого момента в Нормандии начались активные приготовления к войне. В ту весну на полях женщин, ухаживающих за будущим урожаем, было больше, чем мужчин.
Герцог провел серьезную работу. Всех баронов герцогства и их людей оказалось недостаточно для того, чтобы завоевать Англию. Вильгельм вынужден был обратиться за помощью к соседям, и в этом его поддержал Папа Римский, который обещал благословение тем, кто накажет Гарольда и его соотечественников, предавших Святую Церковь. Всем участникам похода были обещаны военные трофеи, и искатели приключений повалили толпами с востока, севера и юга, чтобы примкнуть к норманнам. Граф Бретани Алан был готов лично возглавить свои войска, чтобы прийти на помощь Вильгельму. То же можно сказать и об Эстасе из Болоньи. Однако французская знать, сплотившаяся вокруг своего молодого короля, еще находившегося под опекой графа Фландрии Болдуина, вовсе не стремилась предлагать свою помощь, чтобы сделать нормандских соперников сильнее, чем они были. Множество авантюристов прибыло из Фландрии, и среди них некоторые знатные люди, которых не надо было долго уговаривать присоединиться к экспедиции. Кроме того, Вильгельм направлял послов в дальние края, что иногда давало результаты. Существует предание, что даже норманны из Сицилии большими группами двинулись на j север.
Следующей важной вещью, которую следовало сделать вслед за перемещением достаточных сил в Англию, было обезопасить нормандские границы от иноземного вторжения. Если бы норманны потерпели поражение в Англии и, вернувшись домой, обнаружили, что потеряли часть Нормандии, — это была бы действительно печальная участь, и герцог делал все, чтобы обезопасить свои территории.
