XIV. Новости из Англии
У великих людей длинные руки.
Шекспир
Итак, Гарольд стал королем Англии. Как же отнеслись к этому норманны? Пока Лондон воздает почести старому королю, надеясь на нового и опасаясь враждебности графа Тостига, а старейшины совета разъезжаются по домам, и волнующие новости разносятся по стране, на время покинем Англию и перенесемся в Нормандию.
Похороны Эдуарда Исповедника(фрагмент из гобелены а Байе)
Герцог Вильгельм находился в своем Квевильском парке около Руана и готовился к охоте. Он как раз натягивал тот самый знаменитый лук, который никто не мог согнут и как только отдал его пажу, ожидавшему неподалеку, который должен был нести его, к нему подошел человек в доспехах. Они отошли в сторону, в то время как окружающие любопытством наблюдали за ними и перешептывались, ведь посланник был англичанином.
"Король Эдуард мертв, — услышал герцог, но эта не совсем неожиданная новость была лишь половиной послания. — Граф Гарольд стал во главе королевства".
Злой огонек блеснул в глазах герцога, и посланник удалился. Вильгельм, забыв об охоте, широкими шагами двинулся прочь, за ним последовали слуги. По пути он рассеянно расстегивал и застегивал свою мантию и вскоре подошел к берегу Сены. Он пересек ее на лодке и молча вошел в зал своего замка. Никто не осмеливался спросить, какое несчастье постигло герцога. Свита, последовав за ним, обнаружила Вильгельма на скамье, в необыкновенном волнении. Затем он стал спокойнее, прислонился головой к большой каменной колонне и закрыл лицо мантией. (Задолго до этого в древних северных залах, где викинги жили вместе, если человек был болен, опечален или по какой-либо причине желал, чтобы его не беспокоили, то садился на скамью и закрывал голову плащом, так как не было комнаты, где бы он мог побыть один.) В эти более поздние времена, следуя старому обычаю, рыцари двора Вильгельма оставили его наедине со своими мыслями. И тут в притихший зал вошел, напевая что-то, Вильгельм Фитц-Осборн, по прозвищу Отважное Сердце. Замершие в благоговейном страхе люди, толпящиеся в зале, спросили его, что случилось, посмотрел на него и герцог.
Стигард, архиепископ Кентерберийский
"Тщетно ты пытаешься скрыть новость, — сказал управляющий. — Она уже гуляет по улицам Руана: Эдуард Исповедник мертв, и Гарольд стоит во главе английского королевства".
Герцог мрачно ответил, что он опечален как смертью Эдуарда, так и неверностью Гарольда.
"Вставай и действуй, — призвал его Фитц-Осборн. — Нет необходимости в трауре. Пересеки море и вырви королевство из рук узурпатора". Так в голове герцога поселились суровые замыслы и зловещие цели. Посланник принес в руке зажженный факел, ставший символом великих планов, которые зажглись в тот зимний день в Нормандии.
Вильгельм и все его люди, от рядового солдата до самого великого, знали, что если они хотят заполучить Англию, то единственный путь добиться этого — сражение. Никогда еще не было такого стремления проявить храбрость, как в этот раз. У норманнов, которые шли завоевывать Италию, не было таких соперников, как Гарольд и англичане, сражающиеся на своей земле, за свои дома и свою честь, но нормандское мужество в эти дни проявилось во всем блеске. Это одно из тех мест в нашем рассказе, когда мы меньше всего должны следить за личной судьбой герцога и забыть, что весь цвет норманнов стремился завладеть новыми территориями. Многие умнейшие люди также были более чем готовы наказать англичан за то, что те согнали их с лучших для жизни мест при Годвине, и упорно стремились восстановить и укрепить свое положение. Никогда ранее армия не предпринимала таких опасных путешествий, какие знали последователи Отевилей, в то время как их захватывающие рассказы о победах и славе вдохновляли норманнов на то, чтобы дома самим добиться новых достижений. Это верно, что со временем развивались цивилизация и искусство дипломатии, и мы видим, как одно за другим возникали оправдания великим экспедициям. Новость о восшествии Гарольда на престол была просто сигналом к действию, однако наследник Рольфа Гангера был политиком, проницательным создателем общественного мнения, и все искусство государственного мужа сейчас было направлено на то, чтобы его желание покорить Англию и править ею было соответствующим образом воспринято другими нациями.
Право на наследство везде заменяло право народа выбирать королей. Феодальная система имела прочные и сильные связи, но когда Гарольд нарушил клятву вассальной преданности Вильгельму, одно это было недостаточным преступлением. Подобные обязательства не всегда были нерушимыми и в значительной степени были лишь формальностью, временным средством для достижения цели. А Вильгельм хотел иметь оправдание перед общим законом различных наций. Если это вообще возможно — сквозь бездну времени подобраться к сути происходившего, — то главный аргумент против Гарольда Узурпатора был религиозного характера — действительное или предполагаемое заявление Эдуарда о праве Вильгельма на престол и клятва Гарольда на святых мощах в Руане. Это было редкостное и преступное богохульство: норманны славились приверженностью церкви. Их герцог был безупречен в частной жизни, считался верным защитником веры, благодаря чему был без усилий заключен прочный союз с Ланфранком, великим архиепископом.
Ланфранк и Вильгельм управляли Нормандией вместе. Если проследить за историей тех времен, создается впечатление, что священник был так же знаком с мирскими делами, курсом государства, состоянием армии, иностранными взаимоотношениями, как герцог был прилежен в посещении церковных собраний и служб. Это было время неопределенности и борьбы за папскую корону между Папой Римским и его соперником. Однако архидиакон Хидебранд уже имел власть и авторитет у папского престола. Позже он стал папой и вошел в историю под именем Григория VII. Удивительно: экспедиция против Англии должна была принять характер крестового похода, несмотря на то что Англия строила церкви, посылала паломников в Святую землю и щедро вливала богатства з церковную казну.
"Священники и прелаты подчинялись закону так же, как и другие люди, — в этом состояла проблема, — земля, где король и его советники распоряжались епархией, была землей, в глазах Рима более опасной, чем земли иудеев или сарацин. И это была политика, достойная Вильгельма, — обратиться к апостолам с мольбой о благословении предназначенной ему миссии укрощения мятежной земли. Эта политика достойна даже большего — сделать Вильгельма раз и навсегда орудием достижения целей, еще более смелых и далеко идущих. И пусть Вильгельм и Ланфранк справляются с притязаниями папы, даже большими, чем его собственные"(Фримен. "Завоевание Англии норманнами").
