Платонов пропустил первые две игры этой серии, но вернулся в последней и принес нам этот гол. Мы называем эту ситуацию «внутренние 2х1», потому что один из их защитников при нашей атаке 3х2 оттеснил игрока с шайбой, поэтому он прокинул ее игроку, набегавшему на ворота, и вдруг у нас получилась атака 2х1. И Платонов просто вогнал ее. В овертайме Платонов убежал в отрыв и не смог забить. Затем Чистов убежал в отрыв и тоже не забил. Два наших хороших голеадора, обычно использующих свои шансы, не смогли забить при выходах один на один — у меня после этого появилось плохое предчувствие. Снова судейство оказалось странным, и сегодня они нас просто убили. Дважды за овертайм нам пришлось играть в меньшинстве — из-за каких-то дешевых, сомнительных удалений. Ни одно из этих нарушений не затрагивало кого-либо перед воротами или во время движения к воротам. Одно случилось в углу. Другое — на синей линии, около борта. Мы выстояли первое меньшинство, но во второй раз мы просто не смогли уберечь свои ворота. Гусев, сравнявший счет в Матче 4 (автор, видимо, подразумевает матч 3 — прим. пер.) и обычно играющий последнего защитника, забил и в этот раз — и выбил нас. Он у них даже не атакующий защитник, скорее, он — стабилизирующий оборону защитник, но в двух подряд матчах его дальние броски нашли дорогу в наши ворота. Если какие-либо два игрока создали нам проблемы, так это два их защитника — Гусев и Кирилл Кольцов, задрафтованный Ванкувером, великолепный атакующий игрок. Эти двое плюс Чубаров поучаствовали во всех победных голах.
Самым досадным было то, насколько сомнительными были удаления. Мы были в трех минутах от серии буллитов, а буллиты мы весь сезон пробивали очень хорошо. Я всерьез полагал, что, если дойдем до буллитов, то потом отправимся домой на пятый, решающий матч серии. Я ничего впоследствии не сказал о судействе, потому что толку-то? Но наше руководство просто штурмовало судейскую комнату, возмущаясь, как они могли так поступить. Но было уже поздно. Игра сделана, с нами покончено, и наш экстраординарный сезон оборвался в мгновение ока. Ребята были крайне расстроены — они на самом деле хорошо играли и бились. Нам не удалось развернуть овертайм в свою пользу, но это произошло не из-за недостатка усилий.
Вот в этом мы искали утешение, а также в том, что выиграли бронзовые медали. В российской Суперлиге разыгрываются золотые, серебряные и бронзовые медали, как на Олимпиадах. Позже в раздевалку пришел Величкин, чтобы сказать команде, как упорно они сражались, и это было прекрасно. Но затем он сказал ребятам, и он был этим очень горд: «Мы выиграли бронзу; мы стали третьими». Затем стал говорить об установленных нами рекордах. Он был очень доволен, в то время как все были расстроены. Все же, я отдаю ему должное, потому что знаю — он хотел всех приободрить, но не уверен, что момент был выбран правильный.
Что касается Малкина, он сыграл настолько сильно, насколько был способен, но думаю, все из нас согласятся, что случилось то, что мы предполагали. В концовке он выдохся. Он — отличный малый, и играл на максимуме своих возможностей, но, по ходу серии с Омском он уже не был так эффективен, как в предыдущих раундах. Он не забил ни гола. У него набралось четыре голевых передачи за четыре матча. Он выглядел очень уставшим после серии с Ладой. В тех матчах он играл много, после удаления впервой игре за драку с Абдуллиным. Против Омска он набрал несколько очков при игре в большинстве и выиграл несколько вбрасываний, но не был столь же динамичным, как по ходу сезона. Я не был удивлен. Он много поиграл в этом году, и на высоком эмоциональном уровне — молодежный чемпионат мира, Олимпийские игры. На чемпионате они вышли в финал и не смогли выиграть. На Олимпиаде они обыграли Канаду, и после этого все были так увлечены, что Россия может выиграть золото — и не выиграли. Для Малкина цена эмоционального разочарования была намного выше физической усталости. Он выкладывался полностью. Я был абсолютно горд этим молодым человеком, но в концовке он потерял обороты. Российские газеты довольно жестко писали о нем во время плэй-офф. Когда его удалили в матче с Ладой, газеты писали: «Он не справился в матче за золото в Ванкувере; он не привел свою команду к медали на Олимпиаде». Они писали, что он — человек молодой и импульсивный, и должен учиться быть более хладнокровным. Вот какого рода комментарии читал этот парень, и, думаю, эти комментарии были несправедливыми. Ради Бога, ему же всего девятнадцать лет! У него все будущее впереди, и ожидать от него больше, на данном этапе его карьеры — это, наверное, слишком.
Вдобавок ко всем огорчениям, наш чартер уже подлетал к Магнитогорску, когда объявили, что аэропорт накрыло туманом, потому что весной туман, задерживаемый уральскими горами, часто повисает над городом. Так что, нас перенаправили на Уфу, где мы сели в пол-первого ночи, и на автобусе отправились в 4,5-часовую поездку до дома. Мы приехали в Магнитогорск в 5-30 утра, что увенчало весь этот неудачный для нас день. Мы проиграли, выбыли из розыгрыша, и даже до дома не могли добраться без четырехчасового окольного пути.
7 апреля
Прошлой ночью, или, точнее говоря, этим утром, никто особенно не спал. В час дня мы вновь собрались во дворце для проведения интервью с игроками, для обсуждения их летних программ поддержания физической формы и для того, чтобы договориться с травмированными игроками о продолжении их лечения до полного выздоровления. На вечер был организован завершающий ужин в «Магнитке», одном из лучших ресторанов города. Как человек, все еще пытающийся смириться с фактом окончания сезона, это я ожидал увидеть в последнюю очередь. Там была еда, там было вино, там была водка — много водки — и там был коньяк. Там была живая музыка, и выступала танцевальная группа. Если бы мы выиграли чемпионат, вряд ли можно было бы организовать более широкое празднование. В НХЛ вы бы всё еще пребывали в трауре по поводу проигрыша в плэй-офф, даже после такого сезона, какой был у нас. Мы чувствовали, что не доиграли, и если бы не овертаймовый гол тут да овертаймовый гол там, мы бы еще продолжали играть, а прощальный ужин имел бы Омск. У нас, если только дело не заканчивается выигрышем Кубка Стэнли, день после окончания сезона обычно напоминает поминки. А тут — празднование, в честь нашего великолепного сезона. Думаю, важнейшим является тот факт, что мы выиграли бронзовые медали.
Для меня, Игоря Королева, Юшкевича, Бульина и еще нескольких хоккеистов, поигравших в НХЛ, это празднование не имело значения. Мы дошли до полуфинала, и это было довольно хорошо, и проиграли в очень упорной серии, да, это тоже нормально, но мы хотели играть дальше. Некоторые ребята были по-настоящему довольны тем, чего мы достигли, но могу точно сказать, что другие не особенно праздновали. Мои североамериканские русские думали как энхаэловцы. Они были расстроены, что не смогли пройти в следующий раунд. Это — культурное различие, несомненно. В Северной Америке ты доходишь до кондиции в том плане, что рассуждаешь: всё, кроме чемпионства (Кубок Стэнли, или золото Олимпиады) — неуспех. И, естественно, ежегодно для 29 команд НХЛ или в этом году для 11 команд на Олимпиаде — всех, кроме Швеции — сезон или турнир оказывается неудачным.
Мы провели 51 матч регулярного чемпионата и еще 11 матчей на вылет. В плэй-оффе мы проиграли в основное время один матч, Ладе, и затем в овертайме три раза Омску. В сумме, мы проиграли в основное время всего пять игр из 62. Разум подсказывает мне, что это был дико успешный сезон, но сердце говорит, что, всё равно, недостаточно успешный, что мы хорошо играли в этом сезоне и против Омска, и против Казани. Хоть они и потратили на зарплаты хоккеистам тонны денег больше нас, мы могли выиграть. Но все команды были очень близки по классу, а в таких условиях различие между выигравшей и проигравшей командами очень небольшое. На заключительном вечере многие ребята говорили: «Мы провели отличный регулярный чемпионат и не могли сделать больше, коуч. Мы старались изо всех сил, но по какой-то причине не смогли забить в нужный момент. В каждой игре, заканчивавшейся овертаймом, у нас были шансы закончить ее раньше, чем это сделали они — но не забили». Иногда дело упирается в такую банальную причину, как разыгрался ли вратарь. Таков хоккей в плэй-офф: вратари значат очень, очень много. И в омской серии Норм Маракл значил очень много. Всего десять месяцев тому назад я позвонил ему, чтобы расспросить, что мне ожидать от жизни в Магнитогорске, потому что он поиграл там два года. Норм — очень открытый, общительный парень, несколько полноватый. Он как вратарь старой школы, Гапм Уорсли нынешнего поколения, вот почему он так и не получил постоянной работы в НХЛ. Он умеет останавливать шайбу, но его физическая подготовка всегда оставалась ниже, чем мы ожидаем от энхаэловца, даже от вратаря, как в этом случае. Он не строен и подтянут, но, черт возьми, он умеет играть! И в этой серии для него многое было на кону. Регулярку он провел не очень хорошо, но хотел подписать новый контракт, потому что Омск и Казань дают лучшие в России зарплаты. Играя за эти клубы, можно заработать больше, чем где-либо еще. К тому же, его не оставили в Магнитогорске, вот почему он оказался в Омске. Соответственно, у него были две веские причины сыграть хорошо, что он и сделал.
