– Да, уверена, – Вероника отстранилась и взглянула в глаза Адена. – Это же дополнительный стимул, чтобы вернуться, верно?
– Прежде чем возвращаться, сначала надо уйти.
Вот так просто, как и всегда. Вероника глубоко вздохнула и выдохнула. Уметь поднимать боевой дух всего парой слов – в этом был весь Аден.
Она вынула из уха наушник, выключила музыку и убрала в карман телефон.
– Да… ты прав. Пойдём.
Взявшись за руки, они одновременно повернулись к арке. Элиот и Максим уже ждали их. Проём портала подёрнулся светящейся голубоватой дымкой – похоже, парни зря время не теряли.
– Там сказано, что проходить можно только по одному, – сказал Элиот. Он старался казаться бесстрастным, но дрогнувший голос выдал его волнение. – Есть смельчаки?
Максим пожал плечами. Развернулся и замер напротив арки.
– Какая разница, в какой очереди идти на казнь, верно? – пробормотал он.
Элиот помрачнел.
– Ну что, запомните меня молодым и красивым, – фыркнул Макс и шагнул вперёд, в голубоватое сияние.
Дымка заволновалась, как гладь воды под порывами ветра. Свечение окутало фигуру парня. Полыхнула вспышка, настолько яркая, что Вероника машинально прикрыла глаза рукой. Подглядела сквозь пальцы – Максим пропал.
– Удачи, – бросил Элиот и шагнул следом.
Снова вспышка.
Вероника и Аден переглянулись.
– Дамы вперёд, – улыбнулся бог огня.
Это оказалось сложнее, чем думалось. Вероника ощутила, как ноги потяжелели и одеревенели, не желая слушаться хозяйку. Первый шаг потребовал колоссальных усилий. Второй дался легче. Третий и четвёртый – совсем легко. Пятым должен был стать шаг в портал.
Вероника глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду, зажмурилась и шагнула вперёд.
Тёплая дымка окутала со всех сторон, лаская кожу, как летний ветерок. Если переход был, он никак не ощущался, даже не было чувства, что ты где-то в другом мире. Вероника машинально прошла ещё пару метров и остановилась. Открыла глаза.
Серебристый туман. Повсюду, куда не посмотри. Вероника поёжилась. Казалось, что-то закутало её в кокон, настолько близко от глаз завис туман. Она подняла руку на уровне плеч, и та увязла в дымке. Получается, не видно уже на пять-десять сантиметров вперёд
Это было до ужаса странно. Ни звуков, ни каких-то очертаний вдалеке, ни самого «вдалеке». Оглушающая тишина и серебряный туман. Больше ничего.
Вероника потёрла глаза. Ничего не поменялось.
Как там боги говорили? Чтобы ориентироваться здесь, нужны Дары света и тьмы. Надо попробовать один из них.
Вероника зажмурилась и воззвала к теням. Откликнулся сам воздух, сам туман вокруг, словно он был одной сплошной тенью. Вероника протянула руку и поняла, что может взять немного тьмы из воздуха и что-то с ней сделать. Тени здесь были осязаемыми, очень приятными и мягкими на ощупь. Словно вата. Так и хотелось слепить из неё что-нибудь, какую-нибудь мягкую игрушку…
Не время отвлекаться, сказала себе Вероника. Она взяла тьму и попыталась придать ей форму очков. Получилось с первой попытки. Вероника неловко нацепила очки на нос и открыла глаза.
Туман преобразился. Теперь он был молочно-белым и испускал мягкий, белый свет, навевавший воспоминания о звёздах. Дымка по-прежнему была густой.
Похоже, без Дара Максима здесь не обойтись. Видимо, если смотреть через два сразу, через тени и свет, туман отступит…
Сердце на мгновение замерло. И как найти остальных?
– Элиот? – робко позвала Вероника. – Макс?
Она не услышала своего голоса.
Сердце заколотилось с такой силой, словно собиралось вот-вот выскочить из груди.
Вероника с ужасом поняла, что потерялась в тумане. Позвать нельзя – тишина не позволяет. Идти на ощупь? Куда? А если остальные сейчас бродят так же, не зная, где и в какую сторону?
«Аден?» – мысленно воззвала она.
Никто не ответил.
Вероника опустилась на землю – или на пол, не было видно – и зажмурилась. Отчаяние постепенно проступало из потаенных уголков души, затапливая сознание.
Кто бы знал, что их путешествие закончится в первые же секунды, да ещё и так глупо…
Глава XIII
Похоже, выхода нет. Само пространство-время сжалось до крошечного кокона, границы которого неуловимо растворялись в серебристой дымке. Звенящая тишина оглушала. В голову лезли ужасные мысли. Что, если она потерялась и навсегда останется здесь, в полном одиночестве?
Сердце замерло на мгновение. Разум сам провёл логичные параллели. Вероника зажмурилась.
Вот так себя чувствовал Аден в первые мгновения после того, как закрыл глаза и отключился от реального мира? Один, совершенно один, в полной темноте и тишине. Нет никого рядом, и никогда не будет. Ты в плену разума, в плену призраков прошлого, взывающих из глубины души, протягивающих к тебе скользкие, холодные руки. Кажется, ещё мгновение – и они дотянутся, заполнят своей стужей. Беспросветной. Безнадёжной. Бесконечной.
Аден. Первый призрак. Она так и не сказала ему, что любит. Наверное, с того момента, как они впервые откровенно поговорили при свете полярного сияния. Аден пообещал тогда рассказать всё, а вместо этого выслушал её и даже пошутил, чтобы сгладить неловкость. Пошутил в своём стиле. Чтобы отстраниться, чтобы она разозлилась и думать забыла о нём, чтобы обратила внимание на кого угодно, кроме него. Он защищал её всегда, даже от самого себя. Проклятого бога, парии, изгнанника – того, кто не имел права связываться с Одарённой. И как только его простили, он вернулся. Вернулся, чтобы снова напомнить о себе, сообщить о том, что больше не будет беречь её от своей тьмы. Что теперь он сам – свет…
Джереми. Второй призрак. Тот, кто защищал её до последнего. Тот, кто помог ей обрести себя, поверить в себя, понять, что не происхождение определяет судьбу человека, а он сам. Тот, кто до последнего вздоха был рядом. И как она ему отплатила?
Джереми погиб потому, что защищал её.
Каждый, кто стремился её защищать, страдал. Тот же Джереми, например. Или Аден, когда не мог забрать её от Деланея той проклятой ночью. Она не чувствовала этого, но видела в глубине родных карих глаз. Слышала, как он поклялся тем, ради чего провёл во тьме сто восемьдесят лет – своей жизнью – что не позволит Деланею забрать её с собой…
Отец. Третий призрак. Бог, ставший смертным по её вине. Он ещё не успел броситься грудью на её защиту, но кто знает? Джина уже пыталась играть его образом в кошмарах. Быть может, она и на него нацелилась?
Но и без этого на плечах лежал достаточный груз вины. Отец был богом. Был бессмертным. Был Столпом. Пустые теперь слова, не имеющие значения. Человек. Всего лишь человек. Хрупкий, наивный, не понимающий, чего от него хотят. Не знающий ничего о мире людей…
