Гроза покидала рейд.
Возвращалась домой — в море, которым была рождена. Уходила как корабль, под парусами лиловых туч. Уходила, оставляя разлитой в воздухе ту особенную свежесть, которую поэтически настроенные личности именуют не иначе, как «первый вздох новорожденного мира», а все остальные ругают за пронзительную сырость.
Волны, ещё совсем недавно с пугающей силой бившие в борта, теперь всего лишь ласково поглаживают просмолённые доски. По мокрой палубе рассыпаются блики лунного света.
— Поднять колмы[1]!
Окончание команды сливается с топотом ног, затихающем где-то на полубаке. Два треугольных паруса начинают медленно ползти вверх.
— Навигатор: уходим с рейда, барраж пол-узла!
За горстью небрежно оброненных слов следует недолгая пауза, по истечении которой судно, повинуясь уверенным рукам матросов, плавно разворачивается к ветру.
— Парусным мастерам: ходовая готовность!
Короткая дробь топота, и тишина утренних сумерек вновь нарушается только поцелуями волн в правую скулу фессы[2].
Утихающий ветер лениво играет мокрыми парусами, но раздающиеся хлопки только подчёркивают напряжённость беседы двух теней на крыше рубки изящной кормы.
— Не беспокойтесь, всё движется к намеченной цели, — голос одного из полуночников нарочито спокоен, что само по себе не является самым лучшим способом внушить спокойствие окружающим.
— Согласен. Но с той ли скоростью, что нужно? — Язвит второй.
— Ламма[3]прибудет вовремя, dan[4].
— А всё остальное? Вы уверены в успехе?
— Настолько, насколько вообще можно быть в чём-то уверенным. Сроки рассчитаны самым тщательным образом. Случайности? Их не будет.
— В самом деле? — Сухой смешок. — Да будет вам известно, капитан, нет в мире ни одной вещи, которая могла бы избежать влияния основного закона жизни.
— В чём же он состоит, любезный dan? — В голосе первого слышна лёгкая снисходительность: примерно так разговаривают с несмышлёным, но очень обидчивым подростком.
— Если что-то может пойти наперекосяк, то пойдёт непременно, капитан! Поэтому я и...
— Парус! — Скатывается из «вороньего гнезда» матрос, и если учесть, сколько в его голосе искренней радости, можно предположить: вперёдсмотрящему обещали пару монет за дополнительное рвение.
— Видите: всё в порядке. Нам осталось только сдать груз и вернуться домой.
— Домой... — задумчиво, но всё так же тревожно, как и раньше, протянул второй. — Не хотелось бы возвращаться под раздачу.
— Вы совсем не верите в успех, любезный dan?
— Верю. Но вера, капитан, ничто перед волей.
— Вашей или?... — Пробует уточнить капитан.
— Волей провидения, — следует мрачный ответ.
Небо на востоке светлеет. Приближается день. Но сначала... Сначала всегда наступает утро, не правда ли?
Пятый день месяца Первых Гроз
Изменчивая Ка-Йи в созвездии Ма-Кейин.
Правило лунного дня: «Всё, что ты должен делать, опирается на обыденную реальность, воплощённую в осязаемые формы».
«Лоция звёздных рек» напоминает:
Ка-Йи следует курсом, задающим трепетную чувствительность к пришествиям извне, которые мы сердцем ощущаем так же ясно, как кожей — горячее дыхание своей возлюбленной. Но и наше существование тем же самым эхом уносится во внешний мир, сообщая бесконечное: «Мы — едины». День природы, дикой и домашней, необузданной и хорошо знакомой. Очень полезно уделить время своим домашним, в том числе, животным, владениям, садам, водоёмам и, вообще всем живым и неживым обитателям природы, встречающимся в течении дня. День наполнения жизни силой и смыслом, день возникновения новых начинаний и появления новых обязанностей».
Антреа, предместье Хольт, особняк daneke Тармы Торис,
первая треть утренней вахты
Ваше утро когда-нибудь начиналось с кота? С четырёх мохнатых лап, тяжело топающих по кровати и вдавливающих в подушку пряди ваших растрепавшихся волос? С переполненного вкрадчивым злорадством мяуканья? И впрямь, почему бы малость не позлорадствовать, если точно знаешь: как бы ни был проворен дремлющий человек, он всё равно успеет задеть длинный хвост лишь кончиками пальцев...
Вы когда-нибудь просыпались под пристальным взглядом немигающих глаз, круглых и жёлтых подобно полной луне теми осенними ночами, в которые так приятно сходить с ума? Нет? Не просыпались? Тогда вам не понять всей прелести моего сегодняшнего пробуждения.
— Мя-а-а-а-а-у!
Почти в самое ухо гнусит, гадёныш. И что ему не спится? Ведь едва-едва рассвело... Впрочем, чтобы установить сей факт, мне пришлось слегка раздвинуть веки, и мимолётное движение ресниц не осталось незамеченным: кот повторил свой призыв ещё громче.
— Пшёл во-о-о-о-он!
Как ни стараюсь, не могу придать своему голосу столь же противную и надоедливую интонацию, которая с лёгкостью удаётся Микису — наглому чёрному зверю шести лет от роду, любимцу и единовластному (хоть и незаконному) хозяину дома, под крышей коего я имею счастье обретаться.
Попытка справиться с проблемой словесными методами успеха не имела. Да, можно списать неудачу на то, что животные не понимают человеческого языка. Если, разумеется, эти животные не происходят из магической лаборатории какого-нибудь любителя природы и заклинаний... Враки. Всё они понимают. И даже читать умеют, сам убеждался. По крайней мере, картинки одну от другой отличают. Так вот, кот, постоянно мешающий мне спать, способен не только различать слова и правильно определять их смысл, но и улавливать малейшие оттенки чувства, их сопровождающего. А поскольку я пробовал отогнать назойливого зверя без должной твёрдости в голосе, он справедливо рассудил, что находится на правильном пути. И продолжил своё «чёрное» дело.
— Вон, я сказал! — Очередной круг по подушке едва не заставил меня распрощаться с несколькими локонами. — Брысь!
