— О, ничего особенного, — ответила она почти серьезно. — Просто осталось еще кое-что, о чем тебе следует узнать, прежде чем ты сбежишь со своей подругой. Идем за мной.
2
Нора повела его в обход цепких лиан и гниющих на земле деревьев, между лаврами, через подлесок.
— Смотри под ноги, — сказала она, выводя его на узкую полоску грязной земли между прудом и колючими кустами.
А потом он увидел.
Ржавые ворота, едва различимые под сетью ползущих по ним вьющихся растений, стояли посреди поляны. Вокруг них густо росли папоротники. А за воротами был крут камней.
3
Одни камни были большие, другие маленькие, но все аккуратно разложены. Когда они вошли в ворота, Нора осторожно прошла между камнями на некое определенное место, которое она, видимо, помнила. Она опустилась на колени посреди круга и похлопала по земле рядом с собой, предлагая Стоуни сделать то же самое.
— Что это такое? — спросил он, опускаясь на заросшую мхом землю.
— Моя семья, — ответила она. Она ощупала несколько камней, потом подняла один, маленький. — Это была моя сестра Ангелина. Она сама выбрала себе камень перед смертью. Мы не можем позволить себе дорогие надгробия, Стоуни. И мама не хотела, чтобы кто-нибудь из нас был похоронен в городе. Она говорила, что все наши праотцы и праматери покоятся в священной земле, а не в дьявольской.
На всех камнях вокруг них были вырезаны инициалы.
Присмотревшись, Стоуни заметил на мягкой земле небольшие насыпи. Камни образовывали круг, а насыпи отходили от них лучами.
— Это же кладбище.
— Да, мистер Кроуфорд, — согласилась Нора. — Моя бабушка говорила мне, что всех Шансов и Аулдиасов — это девичья фамилия моей бабушки — хоронили на этом месте задолго до того, как было основано поселение. Когда-то, когда еще видела, я ухаживала за могилами, расчищала заросли, но теперь, как ты, наверное, заметил, лес предъявил свои права на эту землю.
Стоуни кивнул и тут обратил внимание, что в отдалении, там, где росли колючие кусты, земля выгнулась и провалилась, образуя траншею.
— Интересно.
— Я прихожу сюда иногда, когда меня что-нибудь беспокоит, чтобы отдать дань уважения и найти верное решение, — сказала Нора. Затем она взяла небольшой камушек и протянула его Стоуни. — Возьми.
Стоуни колебался.
— Для начала почувствуй его. Почувствуй этот камень. Говорят, камни многое могут рассказать, если только мы прислушаемся.
На камне не было никаких инициалов. Он был совершенно гладкий.
— Давай-ка я расскажу тебе еще одну историю. Последнюю небылицу. Я долго ее берегла, но теперь, когда ты почта мужчина, мне кажется, тебе пора ее выслушать.
Много лет назад… — начала Нора свой последний рассказ. — Ты слушаешь, Стоуни?
— Да, — отозвался он.
4
— Так вот, Стоуни, теперь ты должен выслушать эту историю. И не просто выслушать, а услышать — понимаешь? Это последняя небылица, которую я тебе поведаю, потому что она последняя из всех, какие я знаю. Все остальные тебе уже известны. Но эту я оставила напоследок.
Женщина, которая слишком сильно выпивала, родила ребенка. У ребенка почти не было шансов выжить. Он был чересчур маленький, родился слишком быстро, еще в утробе тело его перекорежило. В этом не было вины младенца В этом не было и вины женщины, хотя ей, конечно, не следовало пить. И еще тем утром она могла бы не ударяться животом. Но такова жизнь: она припасает самое худшее для самых невинных из нас, как мне кажется. Тот ребенок попробовал жить, но не смог. Он минуты две дышал свежим воздухом и видел свет, а потом Господь призвал его к себе. Возможно, таков и был план Господа. Возможно, и нет. Только тот ребенок дышал не слишком долго и страдал не больше и не меньше, чем каждый из нас страдает в этой жизни.
5
— Это был твой ребенок?
— Нет. И он не был ребенком моих друзей или родственников, просто я происхожу из древнего рода хранителей тех, кто погибает невинным.
Она указала на одну из могил. Стоуни посмотрел туда. На камне было вырезано: «ДЬЯВОЛ».
Нора опустилась на пятки.
— Помнишь ту историю про несчастного потомка Крауниншильдов?
— Про Человека-Хэллоуина? Да, — кивнул Стоуни. — Конечно. Он зарезал нескольких людей и распял собственного отца.
— Так говорится в истории. Но истина лежит глубже. Истина в том, что Дьяволенок знал кое о чем, живущем в крови этого города. Кое о чем таком, что испортилось, как скисает и портится молоко, отчего мухи кружат над трупом. Он был практически убит горожанами, и нечто, возможно и дьявол, вселилось в него. Он отправился мстить. Но мы знали, мы, те, кто происходил из семей рабов и местных старожилов, знали… это сама здешняя земля и еще тьма в душах тех людей, которые основали поселение Стоунхейвен. И снаружи, и изнутри. Семьи Крауниншильдов и Рэндаллов, приехавшие сюда, были не просто добрыми пуританами. Ты знаешь их историю? Их изгнали из колонии Массачусетс.
— За ведовство или что-нибудь в этом роде?
Нора чуть улыбнулась.
— Нам бы очень повезло, если бы они оказались колдунами. Нет, эти люди были слишком хорошими пуританами. Они стояли слишком близко к источнику божественного зла.
— Никогда не слышал о божественном зле. — Стоуни посмеялся бы над этим определением, но у Норы было слишком серьезное лицо.
— Оно хуже всякого другого зла. Ты ведь знаешь, как согревает огонь в очаге? Но тот же самый огонь, если вдруг выпрыгнет оттуда, спалит дом дотла. Вот так и божественное зло. Это сила, взятая из всеобщего источника, существующая сама по себе. Вот ее извлечением и занимались те люди. Вот из нее и родился Дьяволенок. Ее-то он и пытался уничтожить. И в итоге она поглотила и его самого. Но он успел зачать ребенка. Пусть уродливый и безногий, этот мальчик успел зачать сына. А тот сын — своего сына. У Дьяволенка имеется потомство.
Стоуни смотрел на нее в недоумении.
— Может, вернемся обратно? — Он поглядел мимо нее, на деревья, за которыми стояла ее хижина. — Зачем ты привела меня сюда?
Нора положила руки на плечи Стоуни.
— Твоя мать и твой отец не те люди, которых ты считаешь родителями.
Стоуни сжал маленький камешек с могилы, чувствуя, как что-то сжимает ему мозг, — он никогда не испытывал ничего подобного раньше. Ощущение тут же переросло в пульсирующую головную боль. Потом ему стало жарко, очень жарко, словно внезапно подскочила температура.
Нора придвинулась к нему еще ближе, он чувствовал на своем лице ее дыхание. Казалось, затянутые белой пленкой глаза видят его.
— Этот камень у тебя в руке — тот, кем должен был стать ты.
— Как это? Я не понимаю.
— Пятнадцать лет назад родился ребенок, который прожил всего несколько минут. Потом он умер. Его мать была в машине, стоявшей на Уотер-стрит. Начался дождь. Я не вижу, но наделена внутренним зрением. Я последняя в семье, последняя из тех, кто знает истинную историю этого места. Я боялась, что умру, не успев рассказать тебе. Но вы с Лурдес собираетесь жить одной семьей и ты должен знать.
