— Ты ей веришь?
— Да.
— Почему?
Роланд сощурил глаза.
— Потому что когда как следует познакомишься с Тьмой, научишься различать Свет, — произнес он отчетливо и зло.
Посмотрев ему в глаза, Дару была вынуждена поверить. Она встала, схватила сумку, и, бросив: «Идем!», направилась к лифту.
Ребекка всматривалась в кувшин с апельсиновым соком. В прошлый раз сока было больше, она точно помнила. Подняв пустую банку, она нахмурила брови и стала рассматривать наклейку. Большая часть слов не имела смысла, но можно было прочесть: «Добавить три банки холодной воды». Может быть, они имели в виду другую банку, побольше? Или в прошлый раз банка была побольше? Нет, картинка точно такая же.
Кто-то забарабанил в дверь, и Ребекка от неожиданности пролила все в раковину.
«Наверное, это Роланд, — решила она, подбегая к двери. — Вернулся!»
Ребекка лихорадочно загремела цепочкой, потом отперла замок — Эван настаивал, чтобы она пользовалась и тем, и другим, когда его нет дома, — и распахнула дверь.
— Ох! — сказала она.
Дверной проем заполнила Крупная-блондинка-дальше-по-коридору. Обычно аккуратно уложенные под густым лаком волосы были в полном беспорядке. Лицо под несмытыми остатками косметики опухло и побледнело. А под сиреневой блузкой колыхалось и тряслось тело, избавленное от тисков комбинации и лифчика, и Ребекка с ужасом и любопытством одновременно смотрела, как болтаются туда-сюда соски массивных грудей.
— Это ты во всем виновата! — взвизгнула гостья ей в лицо.
Ребекка попыталась захлопнуть дверь, но та, придавленная всем весом Крупной-блондинки-дальше-по-коридору, даже не шевельнулась. Ребекка попятилась, потому что Крупная-блондинка-дальше-по-коридору, шатаясь, прошла еще пару шагов внутрь комнаты.
— В чем я виновата? — испуганно спросила Ребекка, пугаясь все больше с каждой секундой. — Я ничего не делала!
Жирные руки разошлись в стороны, и в одной из них оказался граверный нож. От напряжения побелели костяшки пальцев.
— Это был приличный дом, пока ты сюда не въехала!
Выпад. Нож описал смертоносную дугу.
Ребекка отскочила, плача от страха. Удар не достиг цели, но ее обдало холодным дуновением.
— Не понимаю! — завопила Ребекка. Она бы убежала, но между ней и открытой дверью стояла Крупная — блондинка — дальше — по — коридору.
Шаг. Взмах ножа.
— Тебя запереть надо!
Шаг. Взмах.
— От нормальных людей подальше!
Шаг. Взмах.
— Чего это мы должны на тебя смотреть!
Шаг.
— БОЛЬНАЯ!
Взмах.
— ПСИХОВАННАЯ!
Нож бил мимо, но размахивающая рука оттеснила Ребекку к стене. Пальцы ее попали на что-то твердое, металлическое.
Пустая банка из-под сока. Схватив банку, Ребекка бросила ее изо всех сил. Она ударилась о стенку, и звон отвлек Крупную-блондинку-дальше-по-коридору как раз настолько, чтобы Ребекка успела схватить кувшин с апельсиновым соком и бросить ей в лицо.
Та завопила и, закрыв руками глаза, уронила нож.
Ребекка дрожала в своем углу. Пройти к двери мимо Крупной-блондинки-дальше-по-коридору она не могла. Просто не могла.
Протирая глаза, женщина посмотрела на Ребекку и ухмыльнулась.
— Тебя прикончить — это даже не считается убийством, потому что ты не такая, — произнесла она с ужасающей ясностью. Оставив нож там, где он лежал, Крупная-блондинка-дальше-по-коридору стала приближаться.
Скользя вдоль стены, Ребекка бросала в нее все, что попадалось под руку. Тостер с холодильника. Плюшевый дракон с полочки над телевизором. Свернутое полотенце…
Полотенце ударило Крупную-блондинку-дальше-по-коридору в подбородок, упало и развернулось. К ее ногам соскользнул черный нож. Опухшие губы расплылись, обнажая длинные белые зубы, и она наклонилась, чтобы подобрать его.
В этой массивной ручище он выглядел до нелепости маленьким и совсем не опасным.
А потом из клинка излилась Тьма.
В странном молчании обе женщины смотрели, как окутывает теневое облако руку с кинжалом. Оно осело и начало расползаться.
Когда оно дошло до пухлого локтя, Крупная-блондинка-дальше-по-коридору завизжала:
— Уберите от меня это! УБЕРИТЕ!
Она пыталась бросить нож, но пальцы ей не повиновались. Тень проползла по плечу, перешла на грудь и начала распространяться дальше, набирая скорость. Визг сменился бессловесным воем и захлебнулся, когда тень накрыла лицо. Карие глаза выглянули на миг из Тьмы, и в них отразились боль и непонимание.
Тело ударилось об пол, и тень исчезла вместе с ножом.
* * *
С заднего сиденья машины донесся аккорд, такой тревожный и суровый, что Дару при этом звуке едва не съехала с дороги.
— Что это? — спросила она, чуть не задев ругающегося велосипедиста.
Роланд повернулся, как на шарнирах.
— Арфа, — коротко ответил он.
— Зачем…
— Это не я.
— Тогда как…
Роланд сжал губы.
— Боюсь, как бы мы не опоздали.
Шины взвизгнули, когда Дару влетела под запрещающий стоянку знак у дома Ребекки, и они с Роландом вылетели наружу. И услышали вопли.
С арфой под мышкой и с колотящей его по ногам Терпеливой Роланд бросился вслед за Дару.
— Дверь! — крикнула она, колотя по стеклу. — Заперта!
— Что? — Роланд налетел на нее с разгону. — Ключ у тебя есть?
— Откуда? — возразила Дару. — Я же здесь не живу!
— Да мать его так! Должна быть задняя…
Из футляра раздался приглушенный звук на пронзительно высокой ноте. Арфа в руках дернулась и ответила. Громко.
Но недостаточно громко. Появилась пара трещин, но дверь держалась.
— Ах так? — Роланд аккуратно отставил в сторону Терпеливую и пристроил арфу на бедре.
— Уши закрой, — бросил он Дару, глубоко вдохнул и дернул самую тонкую струну, бросив себя в единую ноту, как всегда бросался в музыку.
Стеклянная дверь задрожала и рассыпалась.
Звук еще отдавался в голове, а Роланд уже, подхватив Терпеливую, вбегал в здание вслед за Дару. Поскользнулся на осколках, въехал больным плечом в стенку. Мир исчез из глаз, а когда вернулся, то холл качался вверх-вниз перед глазами, и ничего не было слышно, кроме гуляющего под сводами черепа эха.
«Надо было знать, что и за это придется платить», — подумал Роланд, кое-как карабкаясь вверх по ступеням.
