— Ну, это как посмотреть, — протянул Пеппоне. — У многих тут, когда вы едете на велосипеде, возникает желание, чтобы у вас цепь лопнула и вы полетели рожей в грязь.
— Мерзавцы везде найдутся, — пожал плечами дон Камилло. — Это еще ничего не значит.
— А во-вторых, — продолжил комиссар, — в вашем объяснении значится, что вы там были один. В то время как, по версии пострадавших, вам на помощь кинулись люди, ожидавшие в засаде. Учитывая результаты побоища, я склонен этому верить.
Дон Камилло с гордостью возразил.
— Да один я там был. Но скамейка — это ерунда. Вот стол я бросил сверху, так лбов пять-шесть перебил!
— Пятнадцать лбов, — уточнил комиссар.
Потом он спросил Пеппоне, о том ли столе идет речь, который они недавно видели. Пеппоне подтвердил, что именно о нем.
— Ваше высокопреподобие, — иронично заметил полицейский чин, — трудно, знаете ли, поверить, что человек в одиночку может маневрировать дубовым столом весом почти в два центнера.
Дон Камилло нахлобучил шляпу.
— Сколько он там весит, не знаю, — пробурчал он, — но взвесить недолго.
Он вышел из дома, и за ним последовали остальные.
Подойдя к остерии Молинетто, комиссар указал на дубовый стол.
— Это он, святой отец?!
— Он, — ответил дон Камилло. И тут же схватил этот стол и — одному Богу известно как — поднял его над головой на вытянутых руках. А потом швырнул на лужайку.
— Ого! — закричали все присутствующие.
Пеппоне мрачно вышел вперед. Он снял пиджак, схватился за стол, сжал зубы, поднял стол над головой и тоже швырнул его на лужайку.
Народу вокруг уже столпилось немало, и вопль восторга сотряс окрестности.
— Да здравствует мэр!
Полицейский комиссар аж рот разинул от изумления. Он подошел к столу, потрогал его, безуспешно попытался сдвинуть с места. Потом посмотрел на Пеппоне.
— У нас тут в городке так вот! — гордо заявил Пеппоне.
— Ладно, ладно, — пробормотал полицейский чин, вскочил в машину и был таков.
Пеппоне и дон Камилло яростно уставились друг на друга, потом развернулись, не проронив ни слова, и пошли каждый в свою сторону.
— Ничего не понимаю, — пожал плечами трактирщик, — коммунисты, попы, полиция, и всем не дает покоя мой бедный стол. Черти б взяли всю эту политику и того, кто ее придумал.
* * *
Кончилось все, как и ожидалось, — вызовом из курии. Дон Камилло поехал в большой город, у него дрожали колени.
Епископ принял его в большой зале на первом этаже. Он был там один, маленький, хрупкий, совсем седой, казалось, что он утопает в огромном кожаном кресле.
— Ну что, дон Камилло, ты за старое? Скамеек тебе уже не хватает, ты набрасываешься на людей со столом!
— Это была минута слабости, Владыка, — заикаясь, прошептал дон Камилло, — я только…
— Дон Камилло, мне все известно, — прервал его епископ. — Придется отправить тебя к козам, на вершину горы.
— Но, Владыка, они сами…
Епископ поднялся. Опираясь на посох, он подошел, встал прямо перед доном Камилло и посмотрел на его исполинскую фигуру снизу вверх.
— Они меня не интересуют, — воскликнул он, потрясая посохом. — Священнослужитель, которому доверена духовная миссия проповедовать любовь и милосердие, не должен вести себя как бешеный и швырять столы на головы ближним своим. Как тебе не стыдно!
Епископ прошел несколько шагов в сторону окна, остановился и продолжал:
— И еще врешь, что ты был один! Ты организовал засаду, ты все это подготовил. Один человек не может расшибить пятнадцать голов.
— Ваше преосвященство, я был один, — возразил дон Камилло. — Все дело в столе, это от него столько неприятностей вышло, когда он упал. Это ведь был большой, тяжелый стол, вот как этот, — сказал дон Камилло, дотрагиваясь до резного дубового стола, стоявшего в центре залы.
— Вот ты и попался. Ну-ка давай, если ты такой сильный, подними его, а не то ты — подлый обманщик, — епископ смотрел сурово.
Дон Камилло ухватился за стол. Он был гораздо тяжелее трактирного. Но если дон Камилло запустил мотор, то он уже шел напролом.
Кости заскрипели, вены на шее напряглись, подобно канатам. Стол сдвинулся с места и начал потихоньку подниматься.
Епископ смотрел, затаив дыхание, до того момента, пока стол не застыл на вытянутых руках над головой дона Камилло. Тогда он стукнул посохом об пол и скомандовал.
— Бросай!
— Но, Владыка, — простонал дон Камилло.
— Бросай, я тебе говорю! — крикнул епископ.
Стол с грохотом рухнул в угол. Дом задрожал. К счастью, зала была на первом этаже, а то точно настал бы конец света.
Епископ посмотрел на стол, потыкал посохом в обломки и обернулся, качая головой, к дону Камилло.
— Мой бедный дон Камилло, — вздохнул он. — Как жаль… Никогда тебе не стать епископом.
Он снова вздохнул и развел руками.
— Если бы я мог ворочать такие столы, я бы, может, и сегодня оставался бы настоятелем в своей деревушке.
Тут в дверях показались прибежавшие на шум люди, с вытаращенными от страха глазами.
— Ваше преосвященство, что случилось?
— Ничего.
Они уставились на обломки стола.
— А, вы про это? — спросил епископ. — Ерунда. Это я его сломал. Дон Камилло меня малость рассердил, и я потерял терпение. Впадать в гнев — большой грех, дети мои. Да простит меня Господь!
Все вышли. Епископ положил руку на голову дону Камилло, вставшему на колени.
— Иди с миром, мушкетер Царя Небесного, — сказал он, пряча улыбку. — И спасибо тебе, ты так потрудился, чтобы развлечь бедного старика.
Дон Камилло вернулся домой и рассказал обо всем Христу.
Христос, вздохнул, покачал головой и сказал:
— Шайка сумасшедших!
Полевая философия
Сбор урожая был в самом разгаре, когда случилась забастовка батраков и арендаторов. В больших хозяйствах дело принимало серьезный оборот.
Дон Камилло не мог этого вынести. Когда вышел приказ ограничить корм скоту для сокращения производства молока, он нашел Пеппоне, ходившего между блокпостами, и преградил ему путь.
— Послушай, — сказал он, — вот если женщина, вскармливающая своего ребенка, кормит еще и чужого, а ей слишком мало за это платят, что ей сделать, чтобы платили больше?
