Вконец рассвирепевший посетитель сверкнул глазами и ушел.
А Книжник поднялся на кухню и задумался, какой бы чай погаже заварить.
* * *
Немного спустя, когда Книжник, уже без особой охоты, пригубил пахучий чай, в лавку вошел далай-лама и направился прямо к конторке.
Книжник поклонился.
— У вас есть Большая Книга Жизни? — спросил далай-лама.
— Боюсь, разобрали, — ответил Книжник.
— Я так и думал, — сказал далай-лама и сел на столик в позе лотоса. — А была?
— Была.
— И вы ее прочли?
— Прочел.
— И как?
— Да так себе.
— Вы полагаете?
— Все ясно с самого начала.
— Ну-ну…
Далай-лама умолк и погрузился в медитацию.
А Книжник вернулся к прерванному чтению.
Но вдруг его посетила мысль, и он поднял голову.
Далай-лама смотрел на него невидящим взором.
Книжник хотел что-то сказать, но не успел.
— Спасибо, нет, — опередил его далай-лама. — Вы очень любезны, но мне это ни к чему.
И Книжник отказался от своей мысли.
Они беззвучно перебросились еще парой слов, и Книжник снова уткнулся в книгу.
Не шевельнувшись и не выходя из медитации, далай-лама просмотрел несколько книг со стеллажей, мысленно поднялся по лестнице, увидел еще кучу книг на полу, стал их пролистывать и, натыкаясь каждый раз на выдранные страницы, навестил всех братьев и сестер хозяина лавки, чтобы прочесть купюры.
В доме одной из сестер не оказалось ни страницы, ни сестрицы. Он побродил вокруг дома, зашел в лес и там, под деревом, нашел обеих: сестра как раз читала только что полученную страницу. Далай-лама стал читать с ней вместе, глядя ей через плечо.
А дочитав отрывок, благословил сестру и вернулся на столик Книжника, где наконец пришел в себя, хоть никуда не выходил.
— У всех все в порядке, — сказал он Книжнику.
— Спасибо.
— Еще увидимся.
— Конечно.
Далай-лама обошел лавку, что-то нашептывая, и удалился.
Книжник почувствовал, что на книжные аллеи снизошли мир и покой.
Все книги словно задышали.
И сам он перестал читать и тоже вздохнул полной грудью.
Всего разочек.
Ах, как давно ему не приходилось так дышать.
* * *
ПУДУПУДУПУДУ.
Книжник поднял голову от книги и насторожился. Потом он дернулся в сторону лестницы, но, вздохнув, остался сидеть.
Он понял, кто это, еще прежде, чем увидел, еще не различая, о чем они трещали, болтали и лопотали:
«Пара-пара-пара-парам, пара-пара-парам…»
Злость захлестнула Книжника — к нему с оглушительным треском подходили… вернее, подходила пара.
— Пара-пара-парам?
— Пара-пара-парам…
— Пара-рара-рара.
— Парарарам?
— Парурум.
— Парарарах!
— ВАМ ЧТО-НИБУДЬ НУЖНО?
Пара подскочила от неожиданности и обернулась.
— Парам?
Книжник окольными путями обошел лавку и атаковал пару с тыла, со стороны дверей.
— Пара-пара…
— Прапарара…
— КАКУЮ КНИГУ ВЫ ХОТИТЕ? — прорычал Книжник.
— Парапарам, парапарам!
Пара метнулась к двери, но Книжник загораживал проход.
— КНИГУ ДЛЯ ПАР?
— Парарарарара!
— Пара?
— Парпара…
— ЧТО?
— Парарурурум…
— У МЕНЯ ЕСТЬ ОТЛИЧНАЯ КНИГА О ТАНКАХ! (Он лгал!)
— Парам?
— А! Парам…
— Прапарам!
— НО Я ЕЕ НЕ ПРОДАЮ!
— Парам.
— Пурум.
— Парарарам.
— ОТКРЫТЬ ВАМ ДВЕРЬ?
— Парам! Парам!
— О, парарум!
Книжник распахнул дверь лавки.
— ВСЕГО ХОРОШЕГО!
— Пара-пара.
— Пуру-пуру.
И захлопнул ее.
Он снова сел за стол, но в голове его еще трещало — он слышал, как спустя три дня назойливая пара рассказывала за столом соседним парам о своем визите в лавку: «Парааааааааааам… пуруууууууууум… о танках пурурум! Непропарамдаю! ПАРАМ? ПАРАМ?»
* * *
Как правило, раз в день на Книжника вдруг нападала ужасная тоска.
Это было совсем не то, что в третьем часу по полудни, никакого сравнения, там вообще была не тоска, а просто третий час пополудни.
Ужасная тоска могла подступить в любое время, она проникала в лавку, затапливала книги, полки, неумолимо добираясь до стола Книжника и до него самого.
Сначала тоска дошла ему до щиколоток.
Книжник не обратил на нее внимания и просто потряс одной и другой ногой.
Тоска поднялась до колен.
Тогда он наконец ее заметил, понял, что она вот-вот его захватит, и влез, спасаясь, на второй этаж.
Он слышал, сидя там, пудупудупуду, но не спускался.
Пусть посетители обслужат себя сами.
Тоска все прибывала, с нарастающей скоростью заполоняла лавку, ступенька за ступенькой преодолела винтовую лестницу, просочилась в комнату, где хранились книги с выдранными страницами, подхватила их мощным потоком, она искала и не находила Книжника, пока не ворвалась под дверь кухни, которую он только-только успел за собою закрыть.
Книжник взобрался на кухонный стол, ноги его дрожали, он ждал, когда его настигнет безжалостная тоска.
Вот она снова разлилась по ступням, в один миг охватила колени, дошла до пояса, до плеч, тут, как бы играя со своею жертвой, приостановилась и стала медленно вползать по шее, по лицу… пока не поглотила Книжника совсем.
И он заплакал, исходя слезами — так было каждый день, когда на него нападала ужасная тоска.
Внизу, в лавке, книги слышали, как он мучительно рыдает, перешептывались и теснее прижимались друг к другу, стараясь поддержать его морально.
Наверху, под дверью кухни, сгрудились книги с вырванными страницами.
А Книжник, один-одинешенек, рыдал посреди кухни.
Прошло немало времени, но наконец ужасная тоска пошла на спад, начала опускаться, сползать, отступать и сгинула, будто ее и не бывало.
