— И поэтому ты поступил в Гарвард? — Я старалась разговорить его.
— Да… — Он взглянул мне прямо в глаза. — И довольно долго считал, что принял правильное решение. Со стороны моя жизнь казалась идеальной. Но если обмануть себя и выбрать неверный путь, в итоге наступит такой момент, когда все покажется бессмысленным и ты уже не сможешь притворяться. Мне просто не хотелось больше этим заниматься.
— А не тяжело было бросать юридическую практику?
— Это был лучший день в моей жизни. Труднее было найти место преподавателя. В конце апреля не так много вакансий. Вот почему я оказался в Академии Эддингтона. Частной школе проще взять на работу нового преподавателя.
— А ты разве не стремился туда попасть? — удивилась я.
— Я бы хотел работать в государственной школе. Мне кажется, там я смог бы принести больше пользы… Через год или два попробую перейти в другое место. — Взгляд Брейди затуманился. — Извини, я заболтался.
Он наклонился и быстро сжал мою руку. Меня тут же бросило в жар.
— Расскажи, чем ты любишь заниматься.
— Люблю делать что-нибудь своими руками, — сказала я. — Открытки или подарки.
«Также известные как прощальные письма и Наборы для реабилитации после разрыва».
— Правда? — Брейди явно заинтересовался.
Я киваю.
— Не так давно я сделала в «Кварке» классную открытку для Кристы. Это моя лучшая подруга. На обложке написала: «Удачной встречи с другом из Интернета!» А внутри было три картинки: устрашающего вида парень с ножом для разделки мяса, странноватый ученый в больших очках и огромный водитель-дальнобойщик с отвисшим пузом. И подпись: «Хочется надеяться, что он не псих, не зануда и "в хорошей форме"».
Брейди улыбнулся:
— Как прошло свидание?
— Он вообще не пришел.
Брейди поставил бокал на кофейный столик.
— Может, оно и к лучшему. Кто знает? Вдруг незнакомец оказался бы точной копией какого-нибудь парня с твоей открытки. — Он поднялся с дивана. — Пойду проверю ужин.
Он удалился на кухню и принялся звенеть посудой в духовке, а я встала и потянулась. Мне здесь было очень уютно и спокойно. Столовая в квартире Брейди — это всего лишь небольшой стол в дальнем углу студии. На нем уже стояли красивые тарелки и несколько свечей.
— Похоже, готово. Дэни, ты садись, а я все принесу.
— Помочь?
— Не говори глупостей. Ты ведь в гостях. Я все сделаю сам.
Современный молодой человек. Мне это нравится. Я уселась на один из стульев. Через несколько минут Брейди принес блюдо с брускеттой с помидорами. Он еще несколько раз сходил на кухню, и на столе появились: большая миска салата, корзинка с хлебом и, наконец, лазанья с фундуком и соусом «песто». Я никогда не ела ничего подобного. Какой божественный запах!
Брейди сел напротив меня.
— Надеюсь, тебе понравится.
Я попробовала лазанью.
— Потрясающе, — призналась я и заметила, что Брейди засветился от удовольствия. — И твоя квартира мне тоже нравится. Давно здесь живешь?
— Я купил ее год назад, — ответил он, пробуя салат. — Мне нравится этот район.
Мы поговорили сначала об архитектуре, затем переключились на искусство. Брейди не боялся высказывать свое мнение, но при этом внимательно слушал собеседника. К тому моменту как мы закончили основное блюдо, кофе и десерт — тирамису из местной кондитерской, — мы успели обсудить многое, от поездок в Европу до шопинга и политики. Разговор зашел о фильмах, и Брейди предложил:
— Кстати, может быть, посмотрим что-нибудь? Уже достаточно поздно.
Я бросила взгляд на часы.
— Поверить не могу! Уже десять сорок пять!
— Когда весело, время летит незаметно, — с улыбкой заметил Брейди и начал убирать со стола.
Я взяла пустые кофейные чашки и пошла за ним на кухню.
— Какой фильм ты выбираешь? — спросила я и поставила чашки в раковину.
— Про Джерри Макгуайра я смотрел уже раз пятнадцать, так что пусть будет «Мой мальчик».
— Я не против.
— Он ведь по книге Ника Хорнби, правильно? Когда мы встретились, ты посоветовала почитать «Хай-фай». Мне очень понравилось.
Мы устроились на диване и стали смотреть фильм. На этот раз средняя подушка оказалась занята — Брейди сел чуть ближе ко мне. Фильм оказался вполне приятным. Брейди смеялся в нужных местах и над теми же шутками, что и я.
Когда я собралась уходить — примерно в час ночи, — он проводил меня до машины. Мы шли по парковке, и он говорил, что очень хорошо провел время, и благодарил меня за то, что я пришла.
— Или мне стоит сказать тебе grazie?
— Ну да, чуть не забыла, ты ведь свободно говоришь по-итальянски!
Он засмеялся.
— Вряд ли… Я знаю всего с десяток слов.
— Каких именно? — спросила я. — Я долго размышляла над припиской в твоем письме.
Брейди покраснел.
— Тогда мне это показалось умным, а сейчас даже не знаю, стоит ли говорить.
— Ты ведь рассказал о Кугане… — шутливо заметила я. — Мне можешь доверить все.
Он застенчиво улыбнулся:
— Одна из итальянских фраз, которые я знаю, — это «La donna e bella». Это значит — «Эта девушка красивая». Я собирался сказать это о тебе.
Я молчала целую минуту: не было слов, я не могла дышать… Но Брейди истолковал это по-своему.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я сказал глупость.
Но дело было в том, что не каждый день мужчины говорят мне, что я красива, тем более по-итальянски. Я почувствовала, что щеки загорелись от удовольствия. Жаль, что я не знала ни одной сногсшибательной фразы на итальянском и нечем было удивить его.
— Спасибо, все было очень мило, — просто сказала я.
— Можем повторить в ближайшее время.
Я открыла машину, а он протянул мне диски. Села, пристегнулась.
— Счастливо, Дэни, — произнес он, когда я захлопнула дверь и вставила ключ в зажигание. Я завела машину и, помахав Брейди, выехала на улицу. На лице застыла дурацкая улыбка до ушей.
28
Ты просто сказала правду…
— Ну, и что вы с Шоном решили? Признаете поражение в битве? — спросила меня Криста на следующее утро, когда мы завтракали перед работой в кафе.
Я пригубила апельсиновый сок. Криста добавила в кофе несколько пакетиков заменителя сахара.
— Нет никакой битвы. Мы ее проиграли, как и всю войну. — Я вздохнула.
— Значит, не будете пытаться воссоединить семью?
