Он вел ее необычным путем по просторным и узким, по плоским и наклонным крышам, огибая трубы. Опускаясь на балконы и вновь поднимаясь наверх. Маргарет чувствовала себя танцором, вовлеченным в чарующий и опасный танец. Слитые воедино, они пролетали над спящим городом. Сильный свежий ветер развевал ее волосы, наполняя легкие, даря замечательное ощущение свободы под простирающимся наверху пологом неба. После трехдневного домашнего заточения все существо Маргарет ликовало, и, когда он наконец поставил ее на землю у мастерской, ей уже почти совсем не хотелось входить в эту, как она представляла, сырую подземную пещеру.
Спустившись по короткой каменистой лестнице, они попали в просторное, сухое и пахнущее душистым деревом помещение. Очевидно, дом стоял на небольшом холме, потому что на противоположной входу стене оказалось три окна, расположенных ближе к потолку, и в них были видны проблески молний.
Закрыв дверь, Джонатан прошел к кузнечному горну, быстро разжег огонь. Он что-то бросил в него – комната сразу наполнилась запахами корицы и сандалового дерева. Капитан зажег от огня свечу и, молча вручив ее Маргарет, вернулся к горну.
Молодая женщина захотела осмотреть его владения. Вдоль стены с окнами стоял длинный стол, на котором аккуратно были разложены инструменты и различные приспособления, выразительно свидетельствуя о характере хозяина. Ее внимание привлекли оружейные молотки, нарядных братцев которых она видела еще в Клифтоне на поясе у Джонатана. Здесь их было не меньше дюжины любых размеров с изогнутыми самым фантастическим образом металлическими головками.
В конце верстака громоздилась непонятная машина. Маргарет осторожно повернула гладкую ручку, пытаясь догадаться о назначении странного механизма. Но машина только загадочно поблескивала металлическими поверхностями, отражающими желтоватое пламя свечи в ее руке.
Она оглянулась на стоящего у наковальни Джонатана. В отблесках яркого пламени он казался ей таинственным существом, принадлежащим другому миру. Она подошла посмотреть, над чем он трудится.
Джонатан склонился над металлическим листом, неустойчиво качавшимся на круглой болванке. Сильные пальцы умело изгибали сталь с помощью инструмента. Маргарет подумала, что, пожалуй, его лицу не хватает огонька вдохновения.
– Что это ты делаешь?
Он вздрогнул, словно забыл о ее присутствии.
– Обычный шлем, ничего особенного.
– О нет! – Она потрогала начавший обретать закругленную форму лист металла. – По-моему, просто удивительно, как такой твердый, несгибаемый материал покорно подчиняется и принимает нужную нам форму, а люди не желают меняться даже для своей пользы.
Маргарет бросила на него многозначительный взгляд.
– Это ты о себе?
В ответ она состроила гримаску.
– Кажется, тебя это не очень увлекает, верно? – указала она на шлем.
– Угадала, потому что я все время думаю, как бы поскорее вернуться в Нидерланды.
Маргарет помолчала.
– Ты привык подчинять себе обстоятельства. А что же случилось, когда они оказались сильнее тебя? – осторожно спросила она.
Отвернувшись, Джонатан глухо произнес:
– Я оказался полностью в его власти.
– Так было и в моем браке. Я могла распоряжаться только своими мыслями, их он не мог контролировать, – задумчиво сказала Маргарет. – Конечно, мы были с тобой в разном положении. Ты мог думать лишь об одном – о свободе… Но выбрось теперь из головы думы о нем, ты уже свободен!
– Я никогда не буду свободным, даже если убью его, – с безнадежностью ответил Джонатан.
– Нет, нет! Не смей так думать!
Маргарет не хотела, чтобы он сдавался, но, не зная, как пробудить в нем прежнюю силу духа, решила отвлечь его:
– Что за непонятная машина там, в конце верстака?
– Это устройство для получения проволоки. Оно вытягивает сталь в тонкие ленты разной толщины. – Джонатан показал несколько мотков тяжелой проволоки.
Маргарет кивнула и подошла к другой металлической конструкции:
– А вот это похоже на женский корсет.
– Это и есть корсет для королевы, но не для изменения ее фигуры, а для защиты жизни. Мне еще нужно с ним поработать. Сначала я пытался сделать его из тонких металлических пластинок, но он оказался очень тяжелым. Надо что-то срочно придумать, потому что ее величество часто бывает в окружении множества людей, а при нынешнем состоянии дел существует опасность, что кто-то захочет лишить ее жизни. С близкого расстояния очень просто нанести смертельную рану. Я схожу с ума, когда вижу, что у меня ничего не получается.
Маргарет слушала, посматривая на корсет, затем подошла к верстаку что-то взять.
– Ты можешь сделать эти кольца поменьше? Приблизительно вот такие? – Она показала размер на пальцах.
– Конечно, только это займет больше времени.
– Если ты сделаешь очень тонкую сеть из этой самой стали, ты сможешь обвить ею каркас?
Джонатан что-то прикинул в уме.
– Точно!
Он подошел к верстаку.
– Тонкая сеть из колечек этого размера… нет, вот такого.
Из нескольких штифтов он выбрал один и намотал на него кусок металлической проволоки. Маргарет устроилась рядом, старательно помогая и радуясь, что сумела увлечь его.
Когда набралось достаточное количество колец, Джонатан начал соединять их обычным способом. Не успел он скрепить первое звено, как Маргарет остановила его:
– Подожди, у меня есть мысль. Этот способ хорош, но попробуй вот так.
Она показала, как соединять кольца, чтобы они сдваивались. Он попробовал, скрепляя кольца по-новому.
– Прекрасно! Как ты до этого додумалась? – Джонатан сиял восторженной улыбкой.
– Мы делаем так, когда плетем кружево, чтобы достичь выразительности за счет разной толщины, сдваиваем или даже страиваем изгибы. Благодаря этому оно становится и прочнее.
Джонатан вдруг перегнулся через стол и чмокнул ее в щеку.
– Давай посмотрим, как это будет выглядеть. Он ловко изогнул сплетенное металлическое кружево, не замечая изумления Маргарет. Ни разу в жизни ни один мужчина не поцеловал ее вот так, по-дружески. И хотя он не имел ничего общего с любовным, этот поцелуй заставил Маргарет вспыхнуть от радости.
– Ты действительно считаешь, что моя выдумка хороша?
– Увы! – Джонатан закатил глаза в притворном ужасе. – Мне придется тысячу раз пожалеть о своих словах, когда ты начнешь зазнаваться. Но должен признать, ради справедливости, что она не просто хороша, а великолепна. А ты – настоящий бриллиант, чего, к сожалению, я так и не понял в юности.
Маргарет еле сдерживала счастливую улыбку от его похвалы. Встав с ним рядом, она с удовольствием начала работать небольшим молоточком, охваченная самозабвенным порывом спасти его.
