35
Вглядываясь во тьму, Маргарет вдруг увидела того, о ком страстно мечтала весь вечер. Едва различимый на фоне беспросветного неба в своей черной одежде, он стоял на плоской соседней крыше, возвышаясь над подоконником почти по пояс. Казалось, сама грозовая ночь принесла его на своих крыльях. Подтянувшись, он легко перемахнул через подоконник, вздутый ветром плащ за спиной усиливал впечатление полета.
Маргарет была не в силах произнести ни слова при этом неожиданном и будто волшебном появлении.
– Вот, пришел посмотреть, как ты делаешь кружево, – тихо сказал Джонатан.
Он откинул с головы капюшон и снял перчатки.
– Моя свеча погасла от ветра, – наконец вымолвила она.
Он подошел к очагу, выхватил тлеющую щепку и зажег свечу. Как во сне, Маргарет опустилась на свой стул у окна и положила на колени подушку.
Затем протянула руку за свечой, но в этот момент увидела лицо Джонатана и вздрогнула. Оно настолько было искажено страданием, что напоминало маску, которую надевали бродячие актеры, чтобы изобразить отчаяние. Подавленная его горем и своей беспомощностью, Маргарет неловко разбирала коклюшки.
Джонатан устроился рядом на полу, обхватив колени и положив на них голову.
Слева направо, справа налево. Будет девушка плести, будет кружево цвести. Вскоре она поймала ритм, коклюшки мерно постукивали и поблескивали в колеблющемся свете, Маргарет невольно поддавалась колдовским чарам расцветающего рисунка…
Вдруг Джонатан протянул руку, указывая на то место в полотне, которое она сплела раньше:
– Вчера ночью ты остановилась вот здесь. Ты так много успела сделать с тех пор?
– Как ты можешь знать?
– Я смотрел на тебя в окно прошлой ночью и позапрошлой тоже.
– Почему же не зашел? – Она не поднимала глаз, смутившись, как будто он видел ее раздетой.
Джонатан не ответил и задал другой вопрос:
– Что за шарики на булавках, из чего они?
– Из свечного воска, – покорно объяснила Маргарет. – Я отмечаю ими определенные места. Вот эта булавка обозначает, что здесь я сделала тройной перехлест.
Он с минуту внимательно всматривался в узор, потом снова откинулся назад.
– Продолжай, – коротко бросил он, как приказал.
Маргарет взялась за коклюшки, пытаясь продолжать работу, но не выдержала и взглянула на него. Глубокий след перенесенных им страданий заставил сердце Маргарет больно сжаться.
Отложив работу, она села рядом с ним на пол, взяла его руку и нежно провела пальцами по твердым мозолям.
– Не помогает мое кружево, да? – шепотом спросила она и прижалась губами к жесткой ладони.
Он криво усмехнулся.
– Такому, как я, помогать опасно, глупышка, ты можешь сгореть, как мотылек, в том же огне, что и я.
Он убрал руку и, поднявшись, отвернулся к окну. Маргарет вскочила и с силой повернула его к себе лицом, схватив его за руку.
– Посмотри на меня. Я совсем не глупенькая, а ты вовсе не пропащий, как думаешь. Даже и не думай, что я позволю тебе уйти отсюда к дьяволу или куда там ты еще исчезаешь, когда это на тебя находит. – Маргарет сама не понимала, что говорит, для нее важно было одно – удержать его на краю пропасти и постараться спасти. – Ты пытаешься найти выход, и я хочу тебе в этом помочь, слышишь?
Джонатан посмотрел на нее глазами, полными темной тоски, и попытался освободиться.
– Подожди!
Она потрясла его за руки, с болью думая о перемене в этом когда-то полном жажды жизни и юмора дорогом лице.
Маргарет прильнула к нему.
– Джонатан, прошу тебя, поцелуй меня, я очень хочу.
– Я тоже хочу, Маргаритка, я умираю без тебя, но не смею, – страстно заговорил он. – Пойми, я погублю тебя, потому что на твою любовь ничем не могу ответить. Я не могу дать ни блаженства супружеской жизни, ни радости спокойно растить детей, потому что я способен только на разрушение, – последние слова он произнес еле слышным голосом.
– Неправда!
Маргарет прижалась щекой к его руке. Она вдруг поняла весь ужас случившегося с Джонатаном.
Открытый, с неравнодушным к чужим горестям сердцем юноша оказался на войне и был потрясен страданиями беспомощных людей, очутившихся во власти безжалостных захватчиков. Злодеяния этих извергов вынудили его с оружием в руках вершить над ними суд и расправу, и его безмятежная до того душа не вынесла тяжести взятой на себя роли распорядителя человеческими судьбами.
– Ты не разрушитель, ты творец. Ведь ты мастер – оружейник.
– А оружие – инструмент войны, – горько усмехнулся Джонатан.
– Не только. Твое ремесло помогает защитить жизни несчастных, невинных людей, которые сами не могут постоять за себя.
Вдруг ее осенило.
– Я видела твою мастерскую. Ты же делаешь там оружие, да? Пойдем сейчас туда.
– Откуда ты о ней знаешь?
– Мне сказал мастер гильдии, в тот день, когда за мной гнался Роберт, я оказалась рядом, но тебя там не было. Но неважно, – Маргарет подтолкнула его к двери. – Пойдем, я покажу тебе, что я имею в виду.
– Тогда пойдем тем же путем, каким пришел я. – Джонатан кивнул на окно. – Не очень хочется наткнуться на твоих преследователей.
– Ой, нет, ни за что!
Маргарет с ужасом представила себе расстояние между окном и крышей соседнего строения, оно было не меньше четырех футов.
– Честное слово, это совсем не страшно. Тебе даже понравится.
– Нет, мне страшно. Я знаю, что никогда не отважусь прыгнуть.
– Да ну же, смелее, я не дам тебе упасть.
Джонатан легко поднял ее на подоконник, затем оказался рядом. Крепко держась за его руку, Маргарет взглянула вниз, где от страха не разглядела ничего, кроме черной пропасти. Бешеные порывы ветра налетали один за другим, ее юбки вздымались, как парус. Над крышей сверкнула молния, и близкий удар грома потряс ночь мощным треском. Маргарет спрятала лицо на груди Джонатана. Он погладил ее по волосам.
– Ничего не бойся, Маргарет, я с тобой. Встань на край, подбери юбки повыше и не смотри вниз. Готова? Прыгаем!
Маргарет изо всех сил зажмурилась, чувствуя, как падает сердце при одной мысли о головокружительном прыжке. В этот момент Джонатан прижал ее к себе, обхватив за талию, и оттолкнулся. Целиком отдавшись его воле, она перелетела с ним на крышу. Резкий толчок приземления заставил ее наконец открыть глаза. Боже правый, она все-таки прыгнула!
– Слушайся меня, – сказал Джонатан, продолжая крепко обнимать ее одной рукой. – Когда прыгаешь, отталкивайся более резко, а приземляйся, наоборот, более мягко, сгибая ноги в коленях и приседай.
