— Но я не… я не…
— Ты так думаешь?
Макс не сделал ни единого движения ей навстречу, но Джоли через всю комнату ощутила исходящий от него жар.
— Ты сказал, что мы не будем… мы договорились не…
Макс обошел вокруг стола, подошел к телефону, снял трубку и стал набирать номер.
— Попросите шефа Харпера. Это Макс Деверо. Джоли подошла чуть ближе к Максу.
— Да, шеф. Сегодня утром мисс Ройял и я приедем для дачи официальных показаний по делу. — Он посмотрел на «Ролекс»: — Около половины двенадцатого.
Макс повесил трубку и посмотрел на Джоли.
— С частной охранной фирмой из Мемфиса я уже связался, и они послали двоих своих лучших людей охранять Терона. Его будут охранять круглые сутки. И я нанял частного детектива разыскать Аарона Бендалла. У меня есть сильное подозрение, что когда мы его найдем, он расскажет нам много интересного о пропавших документах.
— И ты все это успел сегодня утром? — удивилась Джоли. — Во сколько же ты встал?
— В шесть.
— И ты правда собираешься мне помогать?
— Я уже помог, — сказал Макс.
— Да, я знаю, вчера ты спас мне жизнь, и я тебе очень благодарна.
— Я не это имел в виду. Я собирался сказать, что я связался с одним моим знакомым из Бюро криминальных расследований и попросил его разузнать о следователе, который двадцать лет назад приезжал в Саммервиль, чтобы помочь местному полицейскому управлению в расследовании дела об убийствах в Белль-Роуз.
— И что ты выяснил? Они разрешат нам ознакомиться с документами?
— Я узнал, что следователем был некий Кирби Андерсон. Ему сейчас семьдесят, он страдает от болезни Альцгеймера и живет в доме престарелых.
— Наверное, тогда к нему не стоит обращаться. А что насчет документов?
— Ты удивишься, если я скажу, что документы Бюро криминальных расследований по делу о бойне в Белль-Роуз пропали?
— Черт!
— Это означает, что Андерсон, вероятно, был назначен представителем от Бюро криминальных расследований не случайно и изъял документы много лет назад.
Джоли сделала еще несколько шагов по направлению к Максу и остановилась в нескольких футах от него.
— Думаю, теперь я могу исключить тебя из списка подозреваемых.
— Буду тебе весьма признателен. — Макс не улыбнулся, но в его глазах заплясали искорки смеха.
— Отец мог стоять за сокрытием правды двадцать лет назад, но не сейчас. Тогда кто у нас остается? В моем списке осталось всего одно имя — Роско Уэллс.
Макс придвинулся ближе к Джоли.
— С чего бы Роско стал скрывать правду о том, что случилось в Белль-Роуз?
— Он бы не стал, если только он каким-то образом не связан с этим делом, — сказала Джоли. — Но зачем ему было убивать маму, тетю Лизетт и Лемара? Какие у него могли быть мотивы?
— Хороший вопрос. Роско — старый хитрый лис, в его характере есть жестокая жилка, но лично убивать троих человек средь бела дня — это не в его духе.
— Тогда кто это мог быть? В наших краях никто, кроме него, не обладает такой властью и деньгами, чтобы манипулировать местным шерифом и агентом Бюро криминальных расследований.
— И возможно, окружным коронером.
— Об этом я как-то не подумала. Кто в то время был окружным коронером? Не доктор Мейдри?
— Да, доктор Хорас Мейдри, — сказал Макс. — Сегодня утром я еще раз проверил. В восемьдесят втором окружным коронером был он. Но его уже нет в живых. Он умер два года назад в почтенном возрасте, в восемьдесят лет.
— А что, если нам встретиться с Роско и…
— Плохая мысль. — Макс покачал головой и сделал еще один шаг к Джоли. — Он будет все отрицать до хрипоты. Не признает, что в чем-то виноват, будет отрицать любую связь с этим делом. А мы выдадим свои намерения, если прямо его обвиним. Что нам нужно, так это улики. Твердые и неопровержимые.
— Эти документы, которые пропали, — в них должно быть что-то такое, что указывает на него.
— Я знаю, что Роско на все способен, но хоть ты тресни, не могу придумать ни одной причины, по которой ему бы могло понадобиться убивать сестер Десмонд. Или приказать кому-то их убить. Семейство Десмондов всегда было для него чем-то вроде королевской династии в масштабах штата Миссисипи, он считал Десмондов равными его собственной семье.
— Как Роско отреагировал, когда Фелисия сказала, что собирается выйти за тебя замуж?
— Ты, наверное, хочешь сказать, как он позволил ей выйти за бастарда без фамильной родословной? — Макс фыркнул. — Она ничего ему не говорила до тех пор, пока мы не поженились. Мы сбежали и поженились тайно.
— Да, верно. Кажется, я припоминаю, что тетя Кларис говорила, что она и твоя мать были очень разочарованы, потому что у вас с Фелисией не было большой торжественной свадьбы.
— Нам нужно было пожениться срочно, — сказал Макс.
— Вот как?
— Фелисия сказала мне, что беременна.
— Беременна?
— Она солгала, никакого ребенка не было. Конечно, правду я узнал только через несколько месяцев.
— Ох, Макс, почему она обманула тебя в таком серьезном вопросе?
— Потому что использовала секс как способ ослепить меня, чтобы я не разглядел ее истинную сущность. И она знала, что рано или поздно я пойму, что она собой представляет в действительности, увижу, что она просто эгоистичная шлюха. Поэтому она решила поймать меня в ловушку до того, как я пойму, кто она и что она.
Джоли слышала в его голосе гнев, но уловила и отголосок боли. Не задумываясь о последствиях, она дотронулась до его щеки:
— Ох, Макс, мне так жаль. Ты ее очень любил?
Макс накрыл ее руку своей рукой и прижал сильнее.
— Да, я ее любил. Но она довольно быстро разрушила все нежные чувства, которые я к ней питал. К первой годовщине нашей свадьбы я ее уже ненавидел.
— И продолжаешь ненавидеть до сих пор?
Макс отрицательно покачал головой:
— Сейчас, когда я о ней думаю, я мало что чувствую. Может быть, горечь. Пожалуй, это все.
Они посмотрели друг другу в глаза. Кто-то сказал, что «глаза — зеркало души».
То, что Джоли увидела в глазах Макса, не имело никакого отношения к прошлому, не имело ничего общего с утраченной любовью.
Макс отвел ее руку со своей щеки, поднес к губам и поцеловал ладонь. Инстинкт самосохранения призывал Джоли бежать, но верх взял другой инстинкт. И когда Макс обнял ее, Джоли с готовностью пришла в его объятия. Он накрыл ее рот своим. Она обвила руками его шею, он положил руки на ее ягодицы и придвинул ее ближе, прижал к своему восставшему члену. Ни один из них не слышал, как открылась дверь. В пылу страсти они были всецело захвачены желанием и даже не слышали испуганного вскрика.
