— Я понимаю. Могу сказать про себя то же самое. Усилием воли Джоли заставила себя встать с кровати.
Потом подошла к кровати со стороны Макса.
— Я… увидимся утром.
— Конечно. У нас очень много дел. И надо составить много планов.
Джоли кивнула и поспешила к приоткрытой двери. Когда она уже выходила в коридор, Макс ее окликнул:
— Джоли…
Она оглянулась. Макс приподнялся на локте.
— А тебе не кажется, что они могли чувствовать то же, что и мы, в самом начале. Когда только поняли, как сильно друг друга хотят.
— Кто? — спросила Джоли, заранее зная ответ.
— Твой отец и моя мать.
Она покачала головой:
— Я не знаю.
Джоли повернулась и побежала по коридору в свою комнату. Благополучно вбежав внутрь, она прислонилась спиной к двери, запрокинула голову и жадно вдохнула. Это не могло случиться, просто не могло! Она не хотела испытывать к Максу Деверо такие сильные чувства. И не желала верить, что именно такой, переворачивающий все внутренности голод подтолкнул ее отца к роману с Джорджетт. Если так и было, значит, он должен был чувствовать себя таким же беспомощным, какой она сейчас себя чувствовала. Но меньше всего ей хотелось навешивать на свои чувства ярлык. Не может быть, чтобы это была любовь, упаси Боже. Всепоглощающая, чувственная, примитивная любовь, заставляющая людей идти на все, чтобы быть вместе. Даже на убийство?
Утром Джоли спустилась вниз позже, когда все уже позавтракали и ушли из столовой. Ее слегка мутило, она налила себе кофе со щедрой порцией сливок и с чашкой вышла в коридор. Еще до того как спуститься на завтрак, она заглянула в комнату Макса и увидела, что Макса там нет и постель уже убрана. Ей нужно его найти. Им нужно поговорить. Ночью Джоли спала неспокойно, а утром проснулась с сознанием, что она не может допустить ничего серьезного между ними. Каким бы сильным ни было искушение, а оно было очень сильным, — Макс явно не тот мужчина, который ей нужен. Даже для временных отношений.
Интуиция подсказывала Джоли, что если Макс еще в Белль-Роуз, то он должен быть в кабинете отца. Теперь это его кабинет.
В коридоре возле кухни временная экономка раздавалапоручения дневным горничным. Джоли подождала, пока горничные разойдутся выполнять свою работу, потом подошла к миссис Таннер.
— Мистер Деверо дома? — спросила она.
— Да, мэм, он в кабинете.
— Спасибо.
— Мисс Ройял…
— Да?
— Он просил, чтобы вы к нему зашли, когда спуститесь, — сказала миссис Таннер. — Я вижу, вы нашли кофе. Я убрала завтрак в десять, как приказала миссис Ройял, но, если хотите, могу вам что-нибудь приготовить. Я могла бы…
— Спасибо, не нужно. Миссис Таннер улыбнулась.
Потягивая кофе, Джоли пошла неспешно, как будто и не торопилась. Эмоции боролись в ней со здравым смыслом. Она жаждала поскорее снова увидеть Макса, ей хотелось броситься в его объятия, поцеловать его. Но логика подсказывала, что нужно держаться хладнокровно, даже отчужденно и в разговоре перейти сразу к делу.
Дверь в кабинет оказалась закрытой.
Джоли негромко постучала в дверь.
— Войдите, — сказал Макс.
Сердце Джоли пустилось вскачь. Она открыла дверь и вошла в кабинет. Макс сидел в кресле с высокой спинкой. Увидев Джоли, он вскочил.
— Входи. Миссис Таннер тебе сказала?
— Она сказала, что ты в кабинете и просил меня зайти.
Макс вышел из-за письменного стола. Он казался здоровым и сильным и совсем не походил на человека, которого пятнадцать часов назад ранили из пистолета. На нем были темно-серые брюки и бордовая льняная рубашка, две верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты. Небрежная элегантность. Джоли подумала, что это определение удивительно точно подходит Максу. Даже в джинсах он был элегантен. Но при этом, как бы хорошо он ни был одет, как бы хорошо он себя ни вел, его всегда окружала аура опасности. Он остановился возле большого письменного стола.
— Как спалось?
— Думаю, что так же хорошо, как тебе, — ответила Джоли. На губах Макса заиграла улыбка.
Джоли закрыла за собой дверь, но проходить дальше в комнату не рискнула.
— Нам нужно поговорить о… в общем, что бы между нами ни происходило, я не в силах с этим справиться. Слишком много есть других, более важных, вещей, которые требуют немедленного внимания.
— Я требую твоего немедленного внимания.
Макс сделал шаг к Джоли. Она попятилась к двери. Увидев, что он продолжает приближаться, она вытянула руки, жестом призывая его остановиться. Он остановился.
— Все в порядке, Джоли, я не подойду ближе.
Макс вернулся к столу, присел на край и скрестил руки на груди.
— Я понимаю, что с нашей стороны было бы глупо пускаться в нечто глубоко личное. Наши отношения и без того слишком сложны, а секс бы еще больше все запутал. Кроме того, ты по-прежнему презираешь мою мать. Ты по-прежнему хочешь изгнать мою семью из Белль-Роуз. По сути, ничего не изменилось. Кроме того, что теперь ты нацелена не на месть, а на поиски правды. Ты взяла на себя миссию Терона Картера и сделала ее своей.
Джоли фыркнула.
— Как я вижу, чтение чужих мыслей — один из твоих многочисленных талантов.
— Я ведь правильно описал твои чувства? Ты собиралась сказать мне именно то, что я только что сказал тебе, верно?
Джоли кивнула:
— Я рада, что ты видишь ситуацию так же, как я.
— Не во всем. — Макс всмотрелся в лицо Джоли. — Но на этом этапе я согласен, что первым пунктом нашего плана должно стать выяснение того, что в действительности произошло тогда в Белль-Роуз с твоей матерью, твоей тетей и Лемаром.
— Нашего плана?
— Кто-то нанял трех бандитов убить Терона. Но он крепче, чем они думали. И я подозреваю, что Джинни Паундерс убил один из тех троих наймитов. Совершенно ясно, что тот, кто стоит за этими событиями, не хочет, чтобы кто-то докапывался до истины в деле об убийствах в Белль-Роуз. И этот человек знает, что ты собираешься копать дальше, так что твоя жизнь по-прежнему в опасности.
— А как насчет твоей жизни? Ты видел лицо убийцы.
— Убийца — мелкая сошка, — сказал Макс. — Он давно сбежал в Мексику или в Южную Америку. Для того, кто дергает за ниточки марионеток в этой истории, я опасности не представляю. Пока не представляю. Но ты представляешь.
— Значит, если ты не ввяжешься в это дело…
— Я в него уже ввязался.
— Потому что в тебя стреляли?
— Нет, потому что кто-то пытался тебя убить.
— Макс…
— Я тебе однажды сказал, что защищаю то, что принадлежит мне.
