Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
— Все правильно, у него их двадцать четыре.
— Тогда максимальный размер и, значит, грузоподъемность аппарата по этой схеме лимитируется только прочностью внешней конструкции. Я прикинул, и у меня получился оптимальный взлетный вес в восемьсот тонн, из которых на долю груза придется двести. Все это, если использовать в качестве источников энергии термоэлектрические ядерные установки типа «Топаз». Вы в курсе, что это такое?
— Про «сто дробь сорок» в курсе, а насчет более поздних разработок нет, но это неважно. Да, у нас тоже получились похожие цифры. Что же, теперь остается только ждать решения вашего руководства.
Магнитоплан висел в Канарском небе сутки, а потом потихоньку начал снижаться.
— Что это, — поинтересовался Никонов, оторвавшись от стереотрубы, — воздух над ним светится или такое мне только кажется?
Если бы рядом не было Сидорова, то наверняка я бы не удержался и небрежно сообщил что-нибудь вроде «ага, вы видите побочный эффект локального искривления пространства», но он тут был, и пришлось разъяснить:
— Это включились мощные дуговые прожекторы, направленные вверх. Ведь при движении подъемного элемента вниз в нем индуцируется ток, который надо куда-то сбрасывать. Разумеется, это явление частично нивелируется сдвижными экранами, но не полностью, вот там и жгут излишки электроэнергии. То есть магнитоплан потребляет энергию, только когда поднимается. При спуске он ее генерирует, да вот только девать это электричество некуда.
Вскоре аппарат сел, а мы, наоборот, взлетели. «Борт номер два» набрал высоту и взял курс на Сарагосу.
Следующая посадка была в Москве, и тут мы разделились. Я полетел в Гатчину, а Никонов со спутником, пересев на «Пчелку», отправились на Селигер. Для приема «Аистов» тот аэродром был слишком мал, да и вообще мне хотелось по свежим следам прикинуть результаты прошедшего показа, что лучше делать в одиночестве. Пожалуй, на текущем этапе можно обойтись и без демонстрации эффекта Арутюняна. Скорее всего, магнитопланы покажутся противоположной стороне достойными того, чтобы ради их получения поставлять нам реакторы.
Когда я доложил Гоше результаты поездки, он кивнул:
— Ну в целом я и ожидал чего-то подобного. Для специалиста твоя магнитная платформа, конечно, является очень убедительным показателем нашего уровня развития. Единственное, что меня в этой истории смущает — вот выведут они в космос какую-нибудь орбитальную станцию. А вдруг начнут строить на ней установку Арутюняна?
— Величество, — хмыкнул я, — такую установку, какая сможет напакостить нам, проще сделать на Земле, тут особой грузоподъемности не требуется. Но чтобы ее построить, нужно иметь теорию, это раз. Ее у них нет. Нужно иметь специалистов, а они у нас. И наконец, когда ты перестанешь подписывать мои бумаги, не читая? Ведь кроме большой вакуумной камеры на «Заре» строится и еще одна, существенно меньших размеров. Потому как по теории Неймана любая телепортация, даже отдельных частиц внутри камеры, вызывает кратковременное изменение вариантности пространства. Так вот, малая камера — это регистратор, и ты именно в таком качестве на него и выделил средства. Помнишь, как мы почувствовали прибытие в наш мир Кобзева с Кисиным? А скоро этим займется куда более точная и чувствительная аппаратура. А нам останется, получив сигнал, отменить до выяснения все порталы, чтобы время там спокойно стояло на месте. И, никуда не спеша, обдумать последовательность наших дальнейших действий.
— Отлично! — восхитился Гоша. — А ты, если хочешь, чтобы я еще и твои бумаги читал, просто живодер. Как будто мне кроме тебя их мало приносят, и вот те-то уж приходится читать очень внимательно. Так что ты лучше не переживай, а воспринимай это обстоятельство правильно, то есть как знак высокого доверия. Кстати, только сейчас в голову пришло. Представляешь, как начнет гнуть пальцы руководство Федерации, когда у них появится такой козырь, как магнитопланы? Может, и нам удастся чему-то поучиться.
— Ага, если только их самих не начнут гнуть еще до того, прознав о скором появлении в России подобных аппаратов. А вот тут, как мне кажется, и будет самое время продемонстрировать эффект Арутюняна, но это надо еще хорошенько обдумать.
ГЛАВА 25
Через неделю по нашему времени и три часа по запортальному высшее руководство Федерации было ознакомлено с нашими предложениями, и Никонов вернулся в Российскую империю. Буквально на следующий день он обратился с просьбой помочь ему в изучении тонкостей взаимоотношений России с образованными при ее содействии государствами, то есть Гавайской, Маньчжурской и Монгольской социалистическими республиками, Израилем и Курильским королевством. Причем последнее, а по времени образования первое, его интересовало больше всего.
— Командировку туда можно устроить прямо сейчас, — предложил я.
— Спасибо, я уже поинтересовался нелегкой судьбой английских представителей в Порт-Шикотане, и ни малейшего желания повторять ее у меня нет, больно уж это вредно для печени. Их же там спаивали китайской водкой?
— Это гнусные инсинуации Уолл-стрит, Одуванчик чеки на китайское пойло не оплачивал. Использовалась либо владивостокская водка завода Нерыдайло, либо вовсе смирновская.
— Кстати, вот так и разрушаются иллюзии. Я-то думал, что у вас тут «Смирнов» — это нечто выдающееся, вроде той легендарной французской булки, про которую поют песни. А оказалось, так себе водка, явно похуже нашего «Смирноффа».
— Так пейте фишмановку, как все приличные люди. Смирновская, говорите, не фонтан? Как-то мне давно не доводилось ее пробовать, так что спасибо за информацию. А насчет Курил для начала обратитесь к Татьяне Викторовне, я дам команду, чтобы она вам помогла в этом вопросе.
Ну-ну, подумал я после ухода гостя, изучай, авось пригодится. Ибо Курилы действительно были уникальным государственным образованием со многими интереснейшими особенностями. Не последней из них являлась валюта королевства, то есть пиастр.
С одной стороны, она входила в пятерку самых стабильных валют мира, имея законодательно закрепленный коридор относительно средневзвешенного курса рубля, марки и иены, и за все время существования королевства выходов за границы коридора не наблюдалось. С другой же стороны, курс пиастра скакал в этом коридоре, как блоха в период гона, то есть часто, резко и непредсказуемо. Причем все было устроено честно — половина прибыли шла поровну Маше с Одуванчиком, а все остальное действительно доставалось тем игрокам финансового рынка, которые ухитрялись предвидеть ужимки и прыжки пиастра.
Еще одной оригинальной особенностью королевства был институт зицпредседателей. Правда, после войны они скучали без дела, но до нее их сиятельство граф Рабинович изволили побыть обвиняемым дважды. И один раз он даже огреб от английского суда восемь лет. Более того, он отсидел их почти от звонка до звонка, то есть провел за решеткой две недели, пока мы не проплатили свидетельство о его смерти. Что интересно, когда через полгода граф воскрес на своем прежнем посту, не потрудившись сменить не то что внешность, но даже имя, мировое сообщество отреагировало весьма вяло. Видимо, к осени десятого года оно уже привыкло к чудесам в моем исполнении, да и времени до начала войны оставалось совсем чуть-чуть.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
