стал тщательно пережевывать пирожок. Шестьдесят четыре раза на одной стороне челюсти, шестьдесят четыре на другой, потом еще тридцать два на передних… когда пирожок уже стал жижей, грозящей вылиться изо рта, Ирина обижено отложила вилку.
— Я что-то не то спросила? Не моего ума дело?.. Не хочешь, не говори!
Фома выпучил глаза самым успокаивающим образом: что ты, родная?! — и всем телом продемонстрировал глоток: вот, мол, в чем дело, кушаю рекомендованным, здоровым образом!.. После этого радостно поведал:
— Это мой давнишний приятель!
— Приятель, которому ты ничего не должен и который следит за тобой?
«Только правду, только правду! — лихорадочно соображал Фома. — Мне нельзя врать, у меня плохая память!»
— Ну, я действительно ему немножко должен, — осторожно начал он, еще не зная, какую правду скажет, — по-человечески…
— И он поэтому за тобой следил? — не понимала Ирина.
«Вот ведь!» — восхитился Фома.
— Ну, это я так сказал, сгоряча. Нет, конечно! Мы вместе работали в Асс… су-су…
«Черт бы меня побрал с моей правдой!» Фома ослепительно улыбнулся.
— Никогда не мог выговорить это слово нормально, случайное знакомство в одной ассоциации. Он там — как это теперь называется? — народный целитель, о!
— Колдун! — подсказала Ирина, в глазах ее засветился бешеный интерес. — У меня тоже один знакомый есть. Беркут, может слышал? Он известный. Правда странный такой
— Во-во!.. — Фома стал смотреть, что бы ему побыстрее засунуть в рот, но не успел.
— И он тебя лечил?
— Да… и лечит, — согласился Фома.
— И что с тобой? — с неожиданной болью спросила Ирина.
«О, мама моя!..»
— Ну… это очень трудно сказать, — подбирал правду Фома. — Ты, может быть, ну… заметила некоторые странности, — вильнул он хитро.
— В квартире? — сразу догадалась Ирина.
— Да! — с огромным облегчением выдохнул Фома.
Квартира, как он не догадался?!
— Так это он все устроил? — хищно сузила глаза Ирина. — Весь этот полтергейст?
— Да, — сказал Фома, но уже без энтузиазма, и сам задумался: черт возьми!..
— Чтобы выгнать меня оттуда! — уже не спрашивала, а скорее, рассказывала Ирина.
— И меня, — как эхо повторил Фома, все еще в задумчивости.
«Действительно, как все интересно получается, Док!»
— И ты поэтому увел меня оттуда?
— Ну… да!.. — Какой он все-таки хороший парень, подумал Фома с уважением, видя как блеснули глаза Ирины.
— Скажи, — спросил он вдруг, — ты бы смогла выйти из дома без своей сумочки?
— Вынести мусор и погулять собаку, — не задумываясь ответила Ирина и только потом удивленно посмотрела на него. — А почему ты спрашиваешь?
— Так! — улыбнулся Фома, ему вдруг стало хорошо и светло.
«Больше я никуда не пойду! — решил он. — Ах, Доктор! Ах, иллюзионист хренов!..»
— И он тебя мучает! — поставила точку Ирина. — Пользуется этим.
— Да, мучает! И пользуется…
Приняв такое важное решение, Фома снова проголодался. Главное он понял, ничего не говорить самому и может быть удастся поесть.
— Ну, не то чтобы мучает, — уточнил он, блюдя полуправду.
— Но ты от него зависишь!
— Точно! — обрадовался Фома. — Завишу, это точно!
И побыстрее и побольше откусил. Наемся я когда-нибудь этих пирожков в спокойной обстановке?.. Все, теперь наемся, решил он, с Доктором покончено!..
— Сволочь! — поставила диагноз Ирина.
— О-ым-м! — замычал Фома и закивал: такая сволочь!
— Он мне сразу не понравился. Такой обходительный. Как все шантажисты и колдуны эти черные.
Ну, это ты врешь! Он тебе понравился. И именно обходительностью своей змеиной. Он всем нравится. Поначалу. А потом, потом от него уже никуда не деться, так нравится.
— И что он от тебя хочет?.. Квартиру?
Как истинный риэлтор Ирина твердо знала: квартира — причина всех несчастий на Москве, и счастий — тоже. Насмотревшись на махинации с недвижимостью, она перестала уважать несчастных людей и совсем потеряла к ним доверие. Фома с сомнением покачал головой: квартира? — не думаю…
— А что? АУМ Синрике, например!..
Сзади кто-то шумно вошел.
— Документы готовим! Проверочка!
В зале уже было несколько человек, но патруль, конечно, направился прямо к Фоме. «Ну у меня что магнит в заднице, что всякое дерьмо сразу ко мне?» — страдальчески подумал Фома, с тоской прощальной оглядывая заваленный снедью столик.
Но и это было еще не все. Во главе патруля был тот самый сержант, который проверял у них с Доктором документы и которого они потом не очень вежливо уронили на перрон. У сержанта были темные очки и жвачка — Чикаго! «Значит я ему все-таки задел глаз, — с искренним сожалением подумал Фома. — И почему у нас милиционеры больше не ходят с гармошкой и семечками? Почему у нас кругом Чикаго, а не Тамбов?»
Сержант тоже узнал Фому. Да он его и не забывал! Кто мента обидит… ну и т. д…
— О! — сразу напружинился он, и хищная улыбка дернула его усы. — Старый знакомый!
«Да нет, старый дурак!» — не согласился Фома про себя. Ирина непонимающе смотрела то на него, то на сержанта.
— Какими судьбами? — все так же зловеще улыбаясь, протянул сержант. Он внимательно оглядел Ирину и сразу потерял к ней всякий интерес, на ней было написано: ни в чем не замешана, только тронь!..
— Потянуло на места боевой славы?.. Или меня вспомнил, а?.. Где же ты своего дружка-приятеля оставил?
Сержант сделал движение головой и двое патрульных встали у Фомы за спиной. Ирина перестала вообще что-либо понимать. Преступление? Сообщник? — читал Фома в ее круглых глазах. Он дожевал пирожок и умоляюще посмотрел на нее: только ничего не говори!.. Кажется, она поняла.
— Сержант, — сказал Фома тоном
