военно-следственных органов, проявляющих совершенно не входящий в их компетенцию интерес к месту и обстоятельствам проведения встреч Верховного главнокомандующего — Президента РФ, премьер-министра РФ и министра обороны РФ. Думаю, что, если бы такое же времяпрепровождение происходило на ведомственном объекте МО, подготовительные мероприятия не вызвали бы подобного ажиотажа. Когда же руководители страны выбрали для себя удобную им частную территорию, это впоследствии вызвало высадку на остров целого десанта прокурорско-следственных работников. Их любопытство к бытовым условиям пребывания на базе упомянутых отдыхающих простиралось столь далеко, что, как мне рассказали очевидцы, один из следователей, увидев на кромке бассейна лежащие в кучке плавательные принадлежности, совершенно серьезно спросил: «И которые здесь плавки Сердюкова?»
Вероятно, если бы «плавки Сердюкова» были обнаружены и идентифицированы, то их бы доставили в Москву и приобщили к уголовному делу в качестве суперважного вещественного доказательства. Насколько я понимаю, следователи пытаются связать эту историю с Сердюковым и найти для него в связи с этим хоть какую-нибудь статью Уголовного кодекса. Причем занимаются этим довольно усердно. Рассказывали, как по завершении допроса одного из свидетелей тот вместе co своим адвокатом был вынужден заниматься вычеркиванием из текста составленного следователем протокола вписанных туда и не произносившихся на самом деле слов «по указанию Сердюкова».
— Вы намекаете на то, что следствие особо предвзято к Анатолию Сердюкову и ставит своей задачей во что бы то ни стало его посадить? Что-то я не припомню осужденных такого уровня в России, тем более на реальные сроки.
— Дело не в Сердюкове, а в том, что отечественную правоприменительную практику отличает обвинительный уклон. И вероятно, Вы правы — больнее это бьет по рядовым людям. Дело Оборонсервиса исключением не является.
Обратите внимание — в декабре 2012 года председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин в интервью сказал: «Что касается конкретного громкого дела Оборонсервиса, мы сейчас назначаем сложную финансово-экономическую экспертизу с привлечением крупных специалистов. Мы не можем просто так взять и сказать, что эти женщины и Анатолий Сердюков что-то украли. Я поставил задачу перед следователями провести целый ряд экспертиз, чтобы сделать вывод о правонарушении. А может, наоборот, они скажут, что такова была конъюнктура рынка: не будем забывать, что есть целый ряд спорных юридических вопросов, например такие, как продажа объектов недвижимости по определенной стоимости».
Парадокс (мягко говоря) описанной ситуации заключается в признании того, что следственные органы, еще не назначив решающие для существа дела базовые экспертные исследования и даже при этом не исключая возможности их последующего вывода об абсолютной правомерности действий фигурантов уголовных дел, уже к тому времени не только сформулировали и выдвинули обвинения, но и заключили людей под стражу. С момента интервью Бастрыкина прошло свыше полугода, однако, насколько я знаю, ни участвующие в деле адвокаты, ни их подзащитные никаких заключений экономических экспертиз в глаза не видели. Однако за это же время было арестовано еще несколько человек.
Естественно, что в такой ситуации появляется обоснованное опасение, что экспертизы, о которых говорил глава СК, поручены не авторитетным и беспристрастным государственным учреждениям, а специально подобранным частным экспертам с установкой подогнать выводы под уже многократно продекларированные следствием «заниженные» цены. О какой непредвзятости тут можно говорить?
Справедливости ради следует отметить, что недавно следствие действительно попыталось проявить объективность и вынесло постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по явно надуманному эпизоду с приобретением за счет средств благотворительного фонда мебели для кадетского училища. Ни ущерба государственным интересам, ни нарушения закона в материале, представленном оперслужбами, обнаружено не было. Какой тут сразу поднялся шум: посмотрите, например, правительственную «Российскую газету» за 20 августа 2013 года. Налицо неприкрытая попытка столкнуть лбами органы предварительного следствия с Военной прокуратурой, МВД и ФСБ. Причем вынесение неугодного определенным силам процессуального решения преподносится едва ли не как измена Родине. Итог предсказуем: руководство Главного военного следственного управления отменило «отказное» постановление.
K сожалению, я и далее могу привести неединичные примеры обвинительного уклона российского следствия, в том числе в делах по «экономическим» статьям, которыми я в основном занимаюсь. Это и необоснованное вмешательство следственных органов в работу коммерческих структур — когда следствие утверждает, что качество предусмотренных договором работ было низким, а у заказчика никаких претензий нет. Это и ставший за последние годы модным пересмотр людьми в погонах стоимости активов, которые законный собственник реализует через гражданско-правовые сделки. Это и объявление криминалом экономии государственных бюджетных средств — как это было в случае с IVEСO. И в этом же ряду — более чем сомнительные методы получения нужных следователям показаний.
— Вооруженный такими серьезными адвокатами, Анатолий Сердюков испытал на себе такие методы? Неужели?
— Сердюков — нет, а вот ключевая для стороны обвинения фигурантка дела — назовем ее N — да. Насколько можно судить по имеющимся в распоряжении защиты процессуальным документам, именно на ее показаниях во многом базируются обвинения, выдвинутые против ряда лиц, привлеченных по делу Оборонсервиса. После возбуждения уголовного дела N добровольно вместе c супругом приехала в Москву из Санкт-Петербурга, чтобы ответить на появившиеся y следствия вопросы. Это искреннее, очевидно, желание помочь правоохранительным органам разобраться привело, тем не менее обоих в изолятор временного содержания. Посмотрите протокол: c женщиной, матерью двоих несовершеннолетних детей, муж которой также оказался за решеткой, в течение 6 часов «беседовала» целая бригада в составе следователя и оперсотрудников от ФСБ и МВД. Результатом этого многочасового общения стали всего несколько страниц текста, зато в нем появились столь желанные следствию признания, истинность которых вызывает обоснованные сомнения.
— У Вас получается, что работающие по делу Оборонсервиса следователи — сплошь кровожадные, a обвиняемые, как и сам Анатолий Сердюков, «белые и пушистые».
— Вовсе нет. Те прокуроры и следователи, которых я лично наблюдал в ходе работы по этому делу, вели себя вполне корректно. Но несмотря на это, я не приемлю искусственных обвинений, криминализирующих обычную бизнес-практику. A также методы психологического давления, больше похожие на угрозы и шантаж. Кстати, и оперативные мероприятия вызывают массу вопросов. Регулярно находящихся в СИЗО арестованных в отсутствие их адвокатов посещают оперативники и уговаривают дать выгодные для следствия показания, пугая большими сроками наказания либо ублажая обещаниями выпустить на свободу. Жалобы на такие действия никакого результата не приносят. Или, к примеру, целому ряду вызывавшихся в следственные органы свидетелей было сообщено, что на протяжении довольно длительного периода времени их
