Но если пойдут большие ставки, я желаю равных условий.
— Я согласен, — обдумав, хмуро кивнул архимаг. — Мы должны убрать бога из-под холма. Любым способом.
— Вы должны, — поправила их бодро Аркадия, — и передать мне до этого все, что рядом с ним — не забывайте.
— Разумеется, дорогая, — протянулась вперед рука, свитая из сумерек и мрака. — Клятва?
— Клятва, — чуть ли не зашипела тьма, когда на нее легла белоснежная перчатка.
— Клятва, — подтвердила меховая лапка сверху.
— Интересно, у нее есть блохи? — задумчиво уточнил Фил обычным голосом.
— Пф!
— Нет, я серьезно. Ты сегодня все утро во сне чесалась. Я беспокоюсь за себя, — обеспокоенно ответили ей.
И даже Кеош — даже тот отодвинулся, покосившись с подозрением.
— Заберу артефакты — и в большой город, — мрачно произнесла Арика, — к горячей воде, парикмахерам, шелковым простыням и мастерам благородных лиц. И от вас максимально далеко!
— Так мы вроде как сейчас собрались, — напомнил ей старший.
— Нет-нет, — деланно равнодушно отмахнулась она, — я для вас тут все постерегу, помогу вам. Где золото, вы знаете. Будет нужно — берите еще. Вы там только не задерживайтесь особо.
— Ты смотри, какая хитрая, — отчего-то добродушно восхитился Кеош, — всех нас провела!
— Ага, умница какая, — тоже смотрел на нее обрадованно Фил. — Боги таких очень любят! Особенно когда им шепнут, у кого сейчас их вещи.
— Вы… — сбилась Аркадия. — Вы же не скажете.
— А я в этом не клялся, милочка, — тем же тоном улыбнулся ей архимаг.
— Молчание еще надо заслужить, дорогая, — поддержал его улыбкой Фил.
— Коззлы…
— Из нас троих, рога только у тебя. — И кое-как убрал ногу, чтобы по пальцам не топнули пяткой.
— Я вам там зачем? — обреченно спросила девчонка.
— Ты же слышала истории, в городе пропадают люди. Характерный признак, что там орудуют низшие и их адепты. Пора бы привести их под твой кнут.
— А вы?
— Мы — к книгам. В университет или в какое еще место, где их не жгут. Работы хватит на всех.
— Очнитесь, вам по десять лет… — вздохнула Аркадия, — какие университеты?
— Ну, если будешь плохо кушать, тоже не вырастешь, — оглянулся Фил на стол, где стояла не съеденной единственная тарелка девчонки.
— Очень смешно.
— Сегодня за повара дед, — смотрел на нее вовсе не смеющийся, а весьма серьезный взгляд. — Он умеет делать новобранцев из кого угодно. Даже в тех провинциях, где забрали всех, кроме малых детей, умудрялся собрать легион.
— Была война… — как-то подавленно произнес архимаг, глядя в угол.
И еще сильнее вжимая в дерево стены лоб.
— Я бы не стал отказываться от правильно подготовленного мяса полумагического монстра, — продолжил Фил. — Если, конечно, ты не хочешь въехать в город десятилетней девочкой в компании изрядно повзрослевших братьев.
— Арика, милая, — спросил обеспокоенный голос мамы, — ты кушать не будешь? Я дяде отдам…
— Нет, мама, я сейчас доем! — странным взглядом мазнув архимага, мигом понеслась к столу девчонка.
— Иди готовь ритуал, — сухим голосом произнес Кеош. — Я хочу знать природу бога.
— Сейчас некогда, тут вечером в клуб звали. Танцы, дрянная музыка и попытки пить тайком.
— Ты дал клятву.
— Утром. Людей тут хоронят утром, — посерьезнел Фил. — Тогда мы узнаем, кто сожрет душу ушедших грешников, которых ты убил. Свет или тьма.
Глава 16
Ночь прячет ловушки под ногами; скрадывает расстояния, позволяя хищнику подобраться ближе; порождает кошмары, созданные разумом из случайного треска ветвей и порыва ветра.
Вместе с первым добытым огнем человек отогнал ночь от себя, возвел стены и поставил на башни фонари. Но ночь никуда не делась, продолжая вышагивать рядом — и горе тому, кто выйдет из дорожки света и утонет во мгле.
С другой стороны, олицетворению ужаса в ночи шагалось весьма комфортно. Хотя сам Филипп Анси обязательно заметил бы, что столь же удобно ему было при ярком свете костров, среди смеющихся беззаботных людей, уверенных в безопасности поселения. А еще с укором к обществу отметил, что избить получасом ранее попытались вовсе не темного, а подростка из опальной семьи. Ровесники чутко реагируют на разговоры взрослых — и для них семейство, где столовался Фил, было из тех, кого можно обидеть без урона для себя, толпой, ради потехи.
Надо отметить, что некоторые изменения прошли мимо их внимания — но Фил, а там и подключившийся дед, довели до сведения всех желающих, что веселая кулачная потеха теперь не для них, а вовсе даже наоборот.
Из этой битвы Фил вышел с новыми ботинками и неплохой курткой — ночи тут были изрядно прохладны. Правда, если вспомнить про спящего внутри холма, он бы не удивился и ежедневным штормам с ураганами.
Ему нравилась ночь и та грань одиночества, которая помогает мыслям созидать и конструировать. А еще тьма гарантировала, что никто за ним не проследит. Во всяком случае, он почувствует — как видит из тьмы движения патрульных, которым не повезло быть оторванными от общего праздника. Сами же патрульные несколько раз проходили буквально в двух шагах рядом, но никто и не подумал направить горящий факел в слишком густую тень от амбаров и заборов, и осколок безлунной ночи двигался дальше.
Дорога вела Фила к местной обители храмовников — освещенной тусклой лучиной на верхнем этаже двухэтажной постройке. Вернее, к участку за домом, где по местной традиции хоронили приближенных и уважаемых.
Для наказанных громом с неба вроде как не должно было оказаться тут участка — но многочисленные подарки богатой родни отвоевали для умерших шанс на лучшее посмертие. Поэтому две прямоугольные ямы были уже отрыты и дожидались рассвета.
Фил спрыгнул в ближнюю из них, отметив сухой грунт, в который не набралась вода. Место хорошее, безопасное — и местные колодцы с ручьями, если что, не потравит трупным ядом. Прислушался к ночной тьме, настороженно и не доверяя волнам спокойствия, нашептываемых интуицией. Но все было спокойно — не следил за ним дед, еще парой часов раньше бросивший весомую угрозу:
— Сбежишь из села — и барон выпишет на тебя розыскные листы. Виновник убийства стражника так и не найден. Арика, тебя касается
