набухших шейных венах. Сухие губы беззвучно зашевелились, повторяя заученные когда-то слова.
Ян знал, что это ему не поможет. Никогда не помогало…
Плечи судорожно вздрогнули один раз, другой…
«Он ведь оставил мне память и разум, Агнешка, – мужчина улыбнулся сквозь слёзы. – Некоторым не оставляют и его… Память и разум – это ведь вовсе не мало, так?»
Резкая боль во внутренностях заставила его скорчиться, словно от удара. Вновь нахлынувшая тошнота разодрала горло, как будто кто-то незримый вгрызался мужчине в грудь, давясь и потом выплевывая из себя ошмётки окровавленной плоти. Яну показалось, что его немой крик на мгновение смешался с криком самого неба – исступлённый, обращённый в никуда. Он схватился за живот, захлёбываясь желчью и сукровицей, сознание на миг померкло – а в следующий момент Ян понял, что уже лежит на спине и не чувствует больше почти ничего, и может лишь неподвижно смотреть на далёкие-далёкие облака…
А потом перед глазами всё расплылось, и на окончательно переставшее слушаться тело обрушилась жаркая лиловая тьма.
Оглушительно громкий стук собственного сердца заполнил собой всё окружающее пространство. Ян ничего не видел больше, он только слышал эти удары да ещё тонкий, едва различимый звон на их фоне. Эти звуки делались всё медленнее, всё отчётливее: удар – боль – почему-то резкая вспышка света – снова удар… Ян попытался сосредоточиться на том, чтобы считать удары – как умел считать когда-то чужой пульс.
Какие-то надсадные, сдавленные хрипы послышались на самом краю сознания.
«Наверное, это просто моё собственное дыхание», – почти равнодушно подумал Ян.
Он всё-таки был хирургом и не раз видел, как это происходит с другими. Может быть, скоро наконец наступит свобода… что ждёт его там, на свободе?
А он ведь так не хотел когда-то умирать вот так – умирать в грязи…
Мысли отделились от тела. Вибрирующий малиновый полумрак перед глазами превратился в тёмный бесконечный коридор, подёрнутый тонкими стрелочками золотистого сияния, необъяснимо холодный. Ян знал: этот коридор составлен из тех ударов, которые он уже не успеет сосчитать. Или из тех, которых уже никто никогда не услышит. Они раздавались где-то в самой глубине тоннеля, эти удары, и мутные фиолетовые блики по сторонам сливались воедино со звуком, открывая совершенно новое зрение, зрение – без глаз.
Зрение слепых…
– Возвращайс-ся, не уходи, очнис-сь… – странный, свистящий голос откуда-то извне внезапно проник в затуманенное сознание.
Кто-то невидимый повторял эти слова снова и снова, но этот кто-то был далеко, уже очень-очень далеко от Яна.
Почему впереди больше нет света? И мыслей тоже больше почти не осталось – лишь мертвящая пустота, вакуум бесконечного космического пространства…
…как же страшно…
«…помоги мне, ну пожалуйста, дай мне сил!!»
Его мысленный крик отразился от стенок невидимого тоннеля, и Ян услышал дробное эхо от этого крика. Это эхо постепенно таяло в ледяной мгле, его затихающие отзвуки окружили Яна со всех сторон, заплясали вокруг, переливаясь языками холодного сиреневатого пламени, а потом они превратились в мутные морские волны, как когда купаешься ночью, и тебя относит всё дальше от берега, а в небе уже давным-давно не видно ни луны, ни звёзд…
– Ну же, давай ещё раз, давай…
Ян неожиданно ощутил чьи-то горячие ладони у себя на висках. Темень над ним слегка расступилась, обрисовывая контуры странной, вроде бы звериной морды, похожей на лисью, с большими золотистыми глазами, а за ней плыло… даже не лицо, а просто сгусток света, хрупкий силуэт кого-то крылатого…
Ян почувствовал, как его, словно подводным течением, подхватывает ласковым потоком тепла, и сразу же после этого безотчётный дурностный страх вдруг отступил, растворяясь в этом потоке, как растворяется соль в кипящей воде.
«…значит, вот так вот оно всё в действительности и происходит?»
Разве он не должен будет сейчас хотя бы увидеть Агнешку?
И снова настойчивый, то ли рычащий, то ли какой-то присвистывающий шёпот протянулся над бушующими вокруг Яна водами невидимой рукой, зазвенел между его висков:
– Иди сюда, иди на мой голос, давай же… ты ведь слышишь меня? Возвращайся…
И Ян всем своим существом потянулся туда, на этот зов, вверх, но тёмно-малиновая топь уже снова принимала его в себя, заталкивая всё глубже, и он снова почти ослеп… Ян попытался было закричать, но рот давно уже был заткнут пробкой горько-солёной – и почему-то такой горячей – воды…
Как же хочется пить…
– Ещё немного, давай, постарайс-ся… ты сейчас справишься…
Беспросветная сумеречная бездна сделалась почти что осязаемой, скользкой и какой-то липкой, мглистые туманные волны вытолкнули его на поверхность, а затем перед глазами Яна проступило серовато-розовое рассветное небо, и он увидел два склонившихся над ним человеческих лица – грубоватое мужское и совсем юное женское.
– Уходите отсюда, – из последних сил прошептал им Ян, почти что не чувствуя своего языка. – Уходите… не приближайтесь… не прикасайтесь ко мне… здесь смерть…
* * *
– Знаешь, юный воин, ты умудряешься нагонять на меня сон даже при том, что в Цитадели подобное в принципе невозможно. Прекрати щадить эту тварь. Дай ей, наконец, понять, что приказы здесь отдаёшь ты…
Выступающий над пропастью широкий каменный язык, на краю которого Вильф сидел, свесив вниз ноги, тянулся через мерцающий золотистыми огнями туманный провал и потом обрывался в бездну. Извилистое ущелье внизу, судя по всему, было когда-то руслом глубокой подземной реки; сейчас в нём лишь перетекали друг в друга, завихряясь многочисленными торнадо, редкие, похожие на гигантских змей струи жёлто-голубого бархатистого тумана, распространяющие слабый запах озона. От долгого взгляда на их переливчатые изгибы у стоящего в паре метров от края Аспида снова слегка закружилась голова, и он присел на колени на самой кромке обрыва, для верности оперевшись одной чешуйчатой лапой о тёплый камень и мучительно пытаясь удержать тянущийся из напряжённых пальцев другой тонкий светящийся луч, на конце которого бесновалось покрытое склизкими чёрными иглами существо, напоминающее то ли неимоверно раздувшегося жука, то ли какого-то ежа с фасеточными глазами.
Существо шипело и то и дело щёлкало жвалами, то пытаясь стряхнуть с себя пульсирующий поводок, когда тот слегка ослабевал, то, наоборот, натягивая его, словно гигантская рыба, вознамерившаяся утащить в омут незадачливого рыбака. Энергия монстра казалась неиссякаемой; Аспид сжал зубы, чувствуя себя участником соревнований по перетягиванию каната. А ведь он сейчас был даже не в человеческом теле…
– …ты ведь сейчас даже не в человеческом теле, Аспид, – рыжеволосый закатил глаза. – И это даже не смертный. С ним Вельз и то быстрее бы справился… Ты должен не навязывать ему свою волю, а всего
