слаще. – Не могли бы вы повторить вопрос?
– Вас что-то отвлекает?
– Нет, – кашляю я. – Простите.
– Не могли бы вы назвать главную цель Декларации Независимости?
СЛАВА БОГУ ЭТО ПРОСТО.
– Объявить нашу независимость от англичан.
– Почему колонисты хотели независимости?
В голове наступает вакуум. Потому что чай был слишком дорогим? Они выбросили
его в Бостонскую гавань?
Удивительно, что в данный момент я еще помню свою фамилию. Мои щеки
теплеют все больше, по мере того, как тикают секунды. Я даже не могу погуглить ответ.
Так же, как и в машине, смущение начинает перерастать в другие, менее
стабильные эмоции.
Мистер Марон стоит там, позволяя тишине тянутся бесконечно, пока всем в классе
– да вероятно, во всей школе – не становится очевидно, что я не следила за уроком и меня
застали врасплох. Мама бы так гордилась мной.
Волнения сегодняшнего утра, кажется, снова готовы захлестнуть меня.
Если я начну плакать на уроке мистера Марона, я выброшусь в окно. Я
представляю, как мое тело взрывается от удара об асфальт. Представляю уборщика со
шваброй, бормочущего себе под нос «Проклятые дети».
У меня вырывается нервный смешок.
Мистер Марон потрясен. Или в ступоре. Он выпучивает глаза.
– Вам кажется это забавным, мисс Блю?
Я всхлипываю.
– Нет. Это совершенно точно не смешно.
– У тебя есть ответ на вопрос? Или ты намеренно потратила наше общее время?
Это ведь он позволял тишине тянуться бесконечно, но я уж точно не заработаю
дополнительных баллов, если скажу это. Я качаю головой, хотя и не могу стряхнуть
картинку взрывающегося тела из сознания. Не знаю, что со мной не так.
– Нет, – хриплю я. – Нет, сэр. Простите. Этого не повторится.
Я не должна была говорить «сэр». Это звучит, как насмешка.
В смысле, это и была насмешка. Но я думала, что мне удалось это скрыть.
Его выпученные глаза пронзают меня насквозь.
– Задержитесь у моего стола после урока. – Затем он разворачивается, чтобы снова
повернуться к доске.
Я должна чувствовать панику. Страх. Огорчение.
Но я ничего этого не чувствую. Я чувствую онемение.
– Ты в порядке? – шепчет Кейт.
– О, да. Просто потрясающе. Не оставляй меня наедине с ним, ладно?
– Хочешь, чтобы я подождала тебя здесь?
– Ага.
Все это время у моего бедра вибрировал мобильник. Все сообщения от Итана.
Итан: Я просто все время напоминал себе, что скоро все закончится. И я
прошел через это.
Я сказала что-то не то?
Итан: Я не хотел переходить границ.
Я быстро прижимаю большой палец к экрану.
Эмма: Ты не переходил границы. Меня застукали в классе за перепиской.
Итан: Черт. Извини.
Эмма: Все в порядке. Мне вообще плевать. Сейчас мне на все плевать.
Следует долгая пауза.
Итан: Тебе не плевать.
Эмма: В данный момент плевать.
Ложь.
Но если я буду думать об этом слишком сильно, уборщику все же придется убирать
ошметки взорвавшейся Эммы.
Итан: Эмма. Ты лжешь.
Конечно же, он знает. Горло сжимается. Мне приходится прижать пальцы к глазам.
– Эм. – Кейт склоняется ко мне и кладет ладонь поверх моей руки. – Эмма. Ты в
порядке?
Черт возьми. Я плачу.
Я хватаю рюкзак и бросаюсь вон из класса.
Женский туалет всего в двадцати шагах, и я знаю, что мистер Марон не может
последовать за мной туда, так что я прохожу в дверь. Этот туалет маленький, с всего двумя
кабинками, а запах отбеливателя валит с ног, но он пуст и я одна.
Я сажусь на пол. Плечи трясутся от силы моих рыданий. Мне вообще не стоило
приходить сегодня в школу.
Спустя мгновение, в туалет врывается Кейт. Она становится на колени на
отвратительном кафеле рядом со мной.
– Эм. Эм, ты в порядке?
– Нет. – Я тру глаза и моргаю, глядя на нее. – У тебя не будет неприятностей из-за
того, что ты пошла за мной?
– Нет. – Она улыбается, немного напряженно. – Рианна Хардести сказала, что
слышала, как ты сказала, что у тебя начались месячные. Мистер Марон думает, что у тебя
ЧП. Уверена, все списывают случившееся на ПМС.
Жаль, что в туалете нет окна, через которое я могла бы выскочить.
– Это так унизительно.
– Давай принесу тебе немного туалетной бумаги.
– Все нормально. У меня есть платки. – Я достаю пачку, которую мне дала
Джульет, из переднего кармана рюкзака. Мне приходится осторожно протереть мокрые
щеки.
Кейт следит за мной.
– Все же, что-то происходит. – Она делает паузу. – Что-то случилось в эти
выходные?
Я фыркаю.
– Можно и так сказать.
– Почему ты мне не позвонила?
– Потому что думала, что ты будешь занята со своей мамой. Снимая видео или
готовя блинчики или вроде того.
Ее лицо дергается, и я вижу, как она взвешивает раздражение и сочувствие.
– Уверена, что могла бы прерваться, чтобы ответить на звонок.
Должно быть, у меня к этому талант. Кто-то добр ко мне, кто-то протягивает руку
помощи, а я веду себя, как стерва. Мне хочется забиться в свою
