полагаясь на логику. Но из этических соображений стоило бы подбирать слова иначе. Однако рыцарь не видел вчерашнюю реакцию Илии, и сегодня невольно схватил его за свежую рану. Король ощерился и вскочил со своего места.
– Я напомню, – прогремел он. – Я прошел войну! Нашел Эльфреда и получил его благословение править! Король – я!
Тристан растерялся и даже поднял руки, будто Илия направил на него оружие.
– Что сейчас случилось? – ошарашенно спросил он.
Илию усмирила его кротость. Он отошел на два шага и отвернулся, чтобы утихнуть.
– Ты принимаешь лекарства по вечерам?
– Это не Эльфред! – одернул его Илия, которого сейчас раздражала любая опека. – Почему всем так сложно увидеть, что я самостоятелен в решениях? Что ни наследственность Гавелов, ни наследие Эльфреда не диктует мои приказы? Так сложно поверить в меня?
Тристан протянул «а-а-а», а потом погрозил пальцем на дверь.
– Я понял, это последствия вчерашних нравоучений Рогневы. То, о чем я говорил.
– А вот у меня вопрос: почему ты не говорил об этом раньше? О моем отце? Хочешь сказать, не знал, что он зовется Великим Лисом?
– Знал, – мгновенно ответил Тристан, уперев пятерню себе в грудь. – Ну и что? Это специфическое прозвище, я же не мог к нему так обращаться или говорить с тобой о министре в таком тоне? У нас ни разу не поднималась эта тема, так с чего вдруг мне сплетничать?
– То есть ты все это время понимал, в доме какого человека живешь? Скажи, принимая его приглашение, ты осознавал, кому собираешься служить? – допытывался Илия, обводя руками комнату.
Они сейчас оба изрядно жестикулировали.
– И да и нет, – Тристан пожал печами. – Да, я знал, что твой отец – один из первых людей государства. Это было очевидно и на вечере в пансионате, и на турнире, и когда он остался помогать разгребать завалы. Его все уважают. Великий Лис звучит неоднозначно, но подумай, почему ты никогда не слышал этого обращения? Его любят подданные Эскалота. Это имя дали уязвленные враги. Да, лис хитрый, но его противники отдали министру должное, даже в попытках придумать обидное прозвище. Как Рогневе удалось посадить в тебя зерно стыда и вины за то, что твой отец мудрый политик и легендарный человек? Не слушай ее.
Илия ссутулился и взъерошил кудри, словно в поисках нужных мыслей в голове. Он заметался по апартаментам и наконец присел на банкетку в коридоре.
– Я соглашусь с тобой. Мне стоит положиться на отца и лучшего друга в столь важных вопросах, особенно если учесть, что отец – министр иностранных дел королевства, а друг – первый рыцарь. Но не ликуй. Я не передумал ей помогать. Просто дождемся подтверждения о том, что я не имею кровной связи с Курганом. Тем временем я напишу отцу. Надо найти способ поговорить с ним так, чтобы ни кнудцы, ни радожцы не прочли письмо.
– Напиши, а я отправлю, – пообещал Тристан.
Илия посмотрел на него сначала с сомнением, а после с долей восхищения.
– Были бы у меня силы вникать, я бы спросил, как тебе это все удается, – с улыбкой и благодарностью произнес Илия.
– Рогнева права в одном: среди Гавелов не было заурядных лордов-домоседов. Но и среди Труверов простаков тоже не нашлось, – подмигнул он в ответ, и Илия точно решил для себя, что не желает хранить еще один секрет, а потому не собирается ни о чем спрашивать.
Два дня встреч с Рогневой Илия пропустил: после своего обещания ему не хотелось пустой болтовни за чаем, когда бы он чувствовал себя неловко и все больше поддавался политическим чарам матушки всея Радожен, да и сама Рогнева отбыла в Буян-на-Троице на переговоры с воеводами. Илия был уверен, что после ее поездки часть внутриполитических проблем решится, а возможно, она и вовсе усмирит междоусобицу. Он пошутил в разговоре с Тристаном, что в сказках все решается на третий раз, и их третье чаепитие все никак не состоится. Так что их дипломатическая миссия затягивалась, хотя по сравнению с поездкой министра Гавела, который жил в Кнуде с такой же миссией уже больше месяца, они пробыли в Радожнах всего ничего.
Второй день безделья, когда Илия с Тристаном расслабились, они посвятили посещению достопримечательностей. Они собрали остальных членов делегации, взяли сопровождающих радожских дипломатов и отправились на праздник в пристоличный город-заповедник.
В центре городка находилась усадьба из сруба, наружные элементы которой были расписаны орнаментом всех цветов. Тут и там исходили паром самовары и котлы, в которых готовились ярмарочные угощения. Илия взял два пирога с глазурью и жженым сахаром, пахнущим одновременно карамелью и костром, для себя и Тристана. Пока он по-радожски благодарил продавца, Тристан, словно оголодав, откусил свой пирог, а когда они отошли, протянул надкушенную выпечку Илии.
– Вот этот очень вкусный, попробуйте, – сказал он и без спроса поменял их пироги. – А я пока сравню.
– Они одинаковые, – улыбнулся Илия адъютантскому бдению о его безопасности.
– И правда, – ответил Тристан с набитым ртом.
Король хохотнул и принялся за, очевидно, никем не отравленную выпечку. Он ощущал, а иной раз замечал любопытные взгляды на себе, но никто, даже дети, тычущие в их делегацию пальцами, не решался подойти. Кроме одного знакомого им молодого человека. Перемахнув через декоративную изгородь с обожженными глиняными горшками и распахнув в приветствии руки, к ним шел Федотка. Сегодня он был на удивление опрятен в одежде и выдержан в поведении.
– Ваше Величество Илия I! – Он остановился за несколько шагов до них и поклонился в пояс, взмахнув пшеничными кудрями и ладонью. – Все в заботах государственных, солнцу который день не показываетесь. Рад встретить вас!
– Взаимно рад, – ответил Илия, дожевывая откушенный кусок пирога. – Вы сегодня читаете?
– Уже отчитал, – махнул он в сторону крыльца усадьбы зажатой в руке шапкой. – Но вам готов повторить, если пожелаете!
– Спасибо. Не проведете для начала нам экскурсию?
– Так с радостью! – зазывно сказал он.
Илия отпустил остальных делегатов, а сопровождение попросил следовать за ним чуть поодаль. Федотка расстарался, рассказывая об истории места, видных деятелях искусства, побывавших здесь, об архитектуре и местной флоре. Илия с Тристаном отметили, что Федотка, стало быть, премного образованный человек. И тот хвастливо отметил, что так оно и есть.
– Спасибо Кургану-батюшке и Рогневе Бориславовне, – упомянул он своих благодетелей.
– Действительно, похвальное участие в судьбе, – начал издалека Тристан. – Я даже решил, что вы родственники.
– Считайте, что родственники, рыцарь Трувер, – ответил он, подхватил яблоко из корзины, потер о рукав и надкусил. – Мы же оба Буяновичи.
Рыцарь взглянул на короля и, получив заинтересованный
