Ты же сам вряд ли хочешь детей.
И вот тут я висну, хотя и отрывисто киваю, вроде как соглашаясь с Диной. На самом же деле я не то чтобы об этом задумывался. Какой смысл? Если у меня уже есть два сына? Даже когда Лиза была жива, я никогда к этому не стремился. Хотя бы потому, что она доступно мне объяснила, что в ближайшую пару тысяч лет никаких детей у нас больше не будет. А не возражал, понимая, как для Лизы важно было доучиться и сделать карьеру, доказав всем и каждому, что ранняя беременность не делает ее пропащей. Именно поэтому она и близко не подпускала меня к себе без резинки… Да я и сам не стал бы к ней лезть, опасаясь, что накосячу. Наевшись родительства в столь юном возрасте, я мечтал лишь об одном – чтобы мальчики поскорее стали самостоятельными, освободив нам с Лизой немного времени на то, чтобы побыть вдвоем.
– Да, не хочу. И поэтому, боюсь, сегодня ничего не выйдет. – Не понимая, куда я клоню, Дина вопросительно приподнимает брови, вынуждая меня пояснять: – Презервативов у меня как не было, так и нет.
Дина равнодушно пожимает плечами:
– Существует масса других способов доставить удовольствие друг другу.
Я отшатываюсь, вряд ли успев скрыть написанный на лице ужас. Я еще не готов… Я не уверен, что сумею себя заставить…
– Впрочем, сегодня я слишком устала для этого.
Как мне удается сдержать вдох облегчения – не знаю.
– Спокойной ночи, Фед. Спасибо за массаж.
– Спокойной ночи, – мямлю я, чувствуя, как звуки увязают между глоткой и языком, слипаются в слова и с трудом находят выход. Дина подхватывает пиджак и начинает подъем по лестнице. Ноги у нее откровенно красивые. Хотя, конечно, я предпочитаю другие формы. Лизины… Тяжелую, вскормившую сразу двух пацанов грудь, мягкий живот, женственные бедра. Я воскрешаю в памяти ее образ, а вместо этого перед глазами встает вчерашняя ночь. Тонкие, как прутики, укутанные светом ноги. Маленький и тугой бугорок груди… Поместившиеся в ладони ягодицы, которые я вполне мог удержать одной рукой. Но жадничал и хватал обеими.
Я осекаюсь. Паника подкатывает к горлу. Хватаю со стола бутылку Липтона. Скручиваю крышку с горлышка, и осушаю ее до дна тремя жадными глотками. Блаженная тишина, к которой очень быстро привыкаешь за городом, сейчас кажется довольно сомнительной привилегией. Я подхожу к окну, за которым все до того белое, что включенные фонари кажутся лишними, и понимаю, что Лизе бы здесь понравилось.
Я возвращаюсь к дивану и заставляю себя сосредоточиться на конспектах. Учеба идет со скрипом и дается мне тяжелей, чем раньше. Поначалу я списываю это на долгий перерыв и успевшие заржаветь мозги, но потом, наконец, понимаю, в чем дело. Раньше мы готовились с Лизой, а теперь я все время один. Один за партой, один в столовке, один за конспектами. Я листаю тетрадку, а рука сама собой тянется к коленям, на которые Лиза обычно укладывалась головой да так и лежала, в блаженстве прикрыв глаза, пока я перебирал ее волосы и читал какую-нибудь патанатомию… Иногда она засыпала. И я не решался ее будить, хотя порой и очень… очень того хотелось.
«Существует масса других способов доставить удовольствие друг другу…» – будто издеваясь, в ушах снова звучит Динин голос. Я совру, если скажу, что возвращаюсь к этим ее словам в первый раз. Меня будоражит оговорка «друг другу»… С Лизой… короче, с ней мне было в кайф просто по факту. Ей не приходилось придумывать что-нибудь эдакое или как-то стараться. Меня приводила в восторг сама возможность заняться с нею любовью, ведь, учитывая все нюансы, – двое гиперактивных пацанов, работу, с трудом совмещающуюся с учебой, усталость – выпадала она нечасто… Как будто все было против нас. Теперь же…
Интересно, что Дина имела в виду? Почему я только об этом и думаю? Неужели я настолько примитивен, настолько безволен и слаб, что позволю животным инстинктам перечеркнуть все… вот вообще все, что было? В кого это меня превратит? Как во мне это все помирится?
Я возвращаюсь к себе. Открываю телефон и начинаю методично просматривать архив наших с Лизой фото и видео. Меня отпускает ближе к концу. Когда я убеждаюсь, что ничего не изменилось, как бы то ни было… Я все тот же, я все так же и все ту же люблю.
ГЛАВА 26
Дина
– Не хочешь взять трубку? – киваю на телефон Феда, вибрирующий на столе. Он хмурится, нервно постукивает пальцами, но все же принимает вызов прежде, чем тот успевает во второй раз оборваться.
– Да, мам. Привет. У вас что-то случилось?
Спрятав улыбку, я указываю на стол, намекая мальчишкам, что за собой неплохо было бы убрать посуду. Данька с Ником сползают каждый со своего стула, плетутся к мойке, бросая на расхаживающего по кухне туда-сюда Феда полные нескрываемого любопытства взгляды. Ну, понятно… Мама Феду до этого явно звонила нечасто.
– Да-да… Я помню. В этом году юбилей? Угу. Пятьдесят? Ну, да… Приеду ли? Нет. Это вряд ли… У меня куча дел. Сама понимаешь. Универ, дети, – последнее слово Фед, конечно же, выделяет, на случай если его родители забыли, что причина их конфликта никуда не делась. – В смысле – приехать с ними? Ты же в курсе, как отец… Ах, он не против? Я не ерничаю, мам. Я… – Фед проводит рукой по лбу, – просто не пойму, с чего вдруг такие разительные перемены.
– Кофе? – тихонько интересуются я, намеренно выныривая у него перед носом, чтобы отвлечь. Федор растерянно кивает. Его по-мужицки большая ладонь соскальзывает с макушки на заросшую щеку. Сегодня воскресенье, и он явно решил отдохнуть от бритья.
– Да, мам, угу, я тоже тебя люблю.
Это звучит очень и очень трогательно. Я закусываю щеку. Вообще мне казалось, что от мальчиков таких слов не дождешься. А Фед не такой. Ему не западло. И пофиг даже, как на это отреагируют окружающие. Думаю, он настолько самодостаточный, что и при друзьях не обломался бы ответить матери так. Хороший, очень воспитанный мальчик… Отрада и надежда родителей. Как же так вышло, что их отношения едва не сошли на нет? Ну, ведь даже вот так, с расстояния видно, что они были очень близки.
