Я запросто могу представить, что в свое время Фед делился с родителями всеми своими проблемами и переживаниями, а вот как оно вышло в итоге…
Закончив разговор, Федор отворачивается к окну и застывает в глубокой задумчивости, сунув руки в карманы. Мальчики, как будто понимая, что папе сейчас лучше не мешать, тихонько выскальзывают из кухни. Напоследок громким шепотом произнеся одно только слово «Тачки». Я киваю, мол, да-да, помню. Беру чашку со свежеприготовленным кофе, подхожу к Федору и вручаю ему.
– Спасибо.
– Хочешь поговорить? – киваю на телефон. Фед в ответ с сомнением пожимает плечами:
– Да не о чем особенно разговаривать. Это мама.
– Догадаться было нетрудно. Правильно ли я понимаю, что вы не общались некоторое время?
– Угу. Почти пять лет. С тех пор, как я стал жить с…
– С Лизой. Фед, я не упаду в обморок, если ты произнесешь ее имя вслух.
– Хорошо тебе. А вот я могу и упасть.
Я каменею. Впрочем, поделом мне. Сглатываю колючую подпершую горло обиду и делаю шаг в сторону. Куда-то вне зоны поражения его слов.
– Черт, Дин, я… не должен был.
Именно. Не должен. Но что толку об этом говорить? И есть ли смысл продолжать биться головой в глухую стену? Стоя к нему спиной, я замечаю твердо:
– Давай сойдемся на том, что я в курсе твоих пылких чувств к Лизе и не нуждаюсь, чтобы ты каждый раз мне о них напоминал.
– Хорошо. Я… не знаю, что сказать.
– Скажи, если вдруг что-то изменится. Ну а если нет – просто молчи. Ради бога, молчи, я… – осекаюсь, обнимаю себя за плечи. По факту мы с ним больны одним. И одинаково с ним несчастны.
– Ты права. Прости… – он ставит чашку на подоконник, подходит сзади, обхватывает мои руки чуть повыше локтей, зарывается носом в мои растрепанные волосы. И, успокаиваясь, делает глубокий вдох.
– Так что там мама? – сиплю я. Его руки с локтей соскальзывают ко мне на живот.
– Пригласила к отцу на юбилей. Ему полтинник исполняется на днях.
– Солидная дата. Пойдешь?
Федор проводит носом за ухом, наполняя его звуками своего участившегося дыхания.
– Мы с ним в последнее время только и делаем, что собачимся.
– Из-за чего?
– Из-за Лизы. – Пальцы Феда нерешительно застывают чуть выше линии талии и все же перемещаются вверх. Жар его дыхания окатывает затылок и стекает дрожью по позвоночнику. На обратной стороне век – фейерверки. Он еще ничего не сделал, а у меня такой мощный приход, что мутнеет рассудок.
– Фед, но ее больше нет…
– Нет, – соглашается сипло Федор. – Ее нет, – обхватывает грудь и, уткнувшись носом мне в шею, обводит возбужденный сосок подушечками пальцев.
– Папа! Дина! Ну, сколько вас еще ждать?! – в дверной проем просовывается светлая голова Ника. Фед отшатывается от меня, будто поранившись.
– Кхм… Уже идем. Сейчас…
Ник кивает и, довольный ответом, уносится прочь так же стремительно, как и появляется.
– Федь…
– Ее нет, да. Но есть дети. И от них родители тоже не в восторге.
Ладно. Если он не хочет говорить о том, что произошло секунду назад – не надо. Я поддержу любую другую тему.
– Как я поняла из вашего разговора с матерью, они приглашают тебя вместе с детьми. Это многое о них говорит, ты так не думаешь? Вдруг твои родители изменили свою позицию по отношению к мальчикам?
– Это вряд ли. – Федор прячет руки в карманы.
– Откуда такая уверенность?
– Еще месяц назад они буквально шантажом пытались меня убедить от них избавиться. – Фед качает головой. – Правда, потом батя все-таки отмазал меня от военкома… Ну, типа, без всяких условий.
Батя отмазал? Так вот что он подумал, выходит? Ну… Это, наверное, объяснимо. На кого еще мог рассчитывать Федор, если не на отца? Обо мне он в то время и не вспоминал, наверное… Что ж. Пусть заблуждается.
– Вот видишь. Значит, в какой-то момент возобладал здравый смысл. На твоем месте я бы приняла приглашение. В конце концов, вы в любой момент можете уехать, если что-то пойдет не так.
Фед сводит брови, обдумывая свой ответ, когда в наш разговор вклинивается появившийся из-за дверей сплошь обвешанный пакетами из супермаркета охранник.
– Извините, Дина Владимировна. Тут доставка подъехала.
– Все нормально. Сюда заноси, ага?
Пакетов много, и Фед принимается помогать Юре. Мне очень нравится то, что он не любит сидеть без дела. Через пять минут мы снова остаёмся наедине. Фед разбирает продукты, я подсказываю, что и куда класть.
– А ты не хочешь поехать со мной?
– Куда? – оборачиваюсь, в обнимку с «букетом» спаржи.
– На юбилей, куда ж еще? Я понимаю, тебе будет скучно, и это совсем не твоего уровня мероприятие, но…
– Почему же? Я с радостью составлю тебе компанию.
– Хм, это неточно. Я еще до конца не решил, стоит ли соглашаться.
Фед выкладывает на кухонный остров несколько упаковок с сухим завтраком, какао и большую коробку самых ходовых презервативов. Не понять, что это – сложно. И Фед, конечно же, прекрасно осознает, что держит в своих руках. Я же делаю вид, что страшно занята мытьем яблок. Но, может быть, совсем чуть-чуть меня выдают порозовевшие щеки. Я чувствую, как по коже разливается густой концентрированный багрянец. И как по ней скользит хищный взгляд Феда, от которого у меня слабеют коленки.
– Да сколько можно здесь торчать, а?! – вопит Ник, врываясь на кухню.
– Я собираю нам чего-нибудь пожевать, – с трудом ворочая языком, объясняю детке задержку. – Может, приготовить попкорн?
– Не хочу я есть! Я хочу смотреть с тобой Тачки. Все, пойдем! Ничего не знаю, – две маленькие ладошки вцепляются в мою руку и настойчиво тянут к выходу. Я не сопротивляюсь, уж слишком бьет по эмоциям все, что случилось минутой ранее, лишь преувеличенно беспомощно гляжу на Федора.
Для просмотра мультфильма мы с мальчишками располагаемся в гостиной. Я сажусь на диван, а Ник с Данькой устраиваются на разбросанных по полу подушках. Фед, закончив разбирать пакеты, приходит, когда беднягу Молнию МакКуина арестовывают за то, что он испортил
