class="p1">Они вернулись вдвоем на луг Лальи, где Шимрод остановился:
– Меня больше не нужно провожать. Трильда уже в нескольких шагах.
– Пока мы шли, – сообщил ему Грофинет, – я размышлял. И мне пришло в голову, что вы мне оказали чрезвычайно большое одолжение.
– Довольно благодарностей! – решительно заявил Шимрод. – Возможность оказать тебе помощь доставила мне удовольствие.
– С вашей точки зрения, все очень просто, но меня теперь обременяет стыд, моя гордость уязвлена! Вынужден заявить, что отныне я у вас в услужении – до тех пор пока не будет выплачен мой долг. Не отказывайтесь, я принял бесповоротное решение! От вас потребуется только предоставить мне кров и пищу, а я возьму на себя ответственность за все повседневные заботы, отвлекающие вас от серьезных занятий. Кроме того, я могу оказывать некоторое содействие в подготовке к заклинаниям.
– Даже так? Ты чародей?
– Любитель, не более того. Если вас это не слишком затруднит, вы могли бы помочь мне совершенствоваться. В конце концов, два ученых ума лучше одного. И никогда не забывайте о безопасности! Тот, кто внимательно смотрит вперед, не замечает, как к нему подкрадываются сзади!
Шимрод не смог переубедить Грофинета, и тот стал постоянным обитателем его усадьбы.
Сначала Грофинет и его болтовня мешали Шимроду – на протяжении первой недели он неоднократно собирался выгнать его в шею, но каждый раз сдерживался перед лицом неоспоримых достоинств нового помощника. Грофинет не нарушал установленные правила и не трогал имущество Шимрода без разрешения. Он был на удивление аккуратен и постоянно сохранял бодрое расположение духа – по сути дела, именно чрезмерный энтузиазм Грофинета отвлекал Шимрода от занятий. Плодотворное воображение пушистого лесного выходца заставляло его увлеченно обсуждать одну идею за другой. Первые несколько дней Грофинет вел себя преувеличенно робко. Тем не менее, пока Шимрод старался выучить наизусть бесконечные, но полезнейшие перечни из «Порядка изменчивостей», Грофинет шлялся по дому, разговаривая с воображаемыми – или по меньшей мере невидимыми – собеседниками.
В конце концов поведение Грофинета стало скорее забавлять, нежели раздражать Шимрода, и он обнаружил, что с любопытством ожидает следующего словесного извержения. Однажды Шимрод отмахнулся от мухи, назойливо садившейся на его письменный стол; Грофинет тут же превратился в бдительного гонителя мух, мотыльков, пчел и прочих крылатых насекомых, не оставляя их в покое ни на минуту. Будучи неспособен их поймать, он широко открывал входную дверь и пытался прогнать вызвавшее его гнев насекомое, в то время как в распахнутую дверь залетала дюжина других. Шимрод заметил, что отсутствие успеха в этом предприятии заметно удручало Грофинета, и потихоньку заворожил Трильду второстепенным заклятием, заставившим всех насекомых в ужасе наперегонки покинуть усадьбу. Грофинет остался чрезвычайно доволен результатами своих трудов.
Наконец похвальба победой над насекомыми наскучила ему, и Грофинет придумал новую причуду. Несколько дней он мастерил крылья из ивовых прутьев и желтого шелка, после чего привязал их ремешками к предплечьям и своему длинному тощему торсу. Глядя из окна, Шимрод наблюдал за тем, как он бегал по лугу Лальи, размахивая желтыми крыльями и подпрыгивая в воздух в надежде взлететь подобно птице. Шимрод чуть не поддался искушению помочь Грофинету волшебными чарами и отправить его порхать под облака – но это было бы опасно; Грофинет мог возомнить о себе невесть что и в следующий раз сломать себе шею, спрыгнув с крыши. Ближе к вечеру Грофинет разбежался, прыгнул слишком высоко и слишком далеко – и шлепнулся в пруд Лальи. Эльфы и феи из Топоногой обители чуть не умерли от смеха, катаясь и кувыркаясь в траве и дрыгая ногами в воздухе. Мокрый Грофинет с досадой выбросил крылья в пруд и приплелся обратно в Трильду.
По прошествии некоторого времени Грофинет увлекся изучением египетских пирамид.
– Исключительно правильной формы монументы, делающие честь фараонам! – заявил пушистый помощник волшебника.
– Разумеется, – рассеянно согласился Шимрод.
На следующее утро Грофинет поделился дальнейшими соображениями по этому вопросу:
– Изумляющие своей простотой величественные строения!
– Да, конечно.
– Каковы их размеры, хотел бы я знать?
Шимрод пожал плечами:
– Насколько мне известно, длина каждой стороны основания составляет примерно сто ярдов.
Позднее Шимрод заметил, что Грофинет отмеряет и отмечает какие-то расстояния на лугу Лальи.
– Чем ты занимаешься? – поинтересовался волшебник.
– Ничем особенным, просто развлекаюсь.
– Надеюсь, ты не задумал возвести пирамиду? Она загородила бы нам солнечный свет!
Грофинет застыл, согнув в колене уже приподнятую длинную ногу:
– Возможно, вы правы.
Он неохотно отказался от осуществления столь грандиозных планов, но тут же обнаружил новое увлечение. Вечером Шимрод зашел в гостиную, чтобы зажечь светильники. Грофинет выступил ему навстречу из теней:
– Так что же, господин Шимрод, вы меня заметили, когда проходили мимо?
Мысли Шимрода были заняты чем-то другим; кроме того, темный угол, где стоял Грофинет, оказался вне поля зрения волшебника.
– Что правда, то правда! – признал Шимрод. – Я совершенно тебя не заметил.
– А это значит, – с волнением, таинственным тоном сказал Грофинет, – что я научился становиться невидимым!
– Чудесно! И в чем заключается твой секрет?
– Залог успеха – просто-напросто достаточное умственное усилие, – охотно объяснил Грофинет, но тут же предупредил: – Но если у вас сразу не получится, не отчаивайтесь. Это очень трудно.
– Посмотрим!
На следующий день Грофинет отрабатывал новый трюк. Шимрод звал его:
– Грофинет! Ты где? Ты снова стал невидимкой? – После чего Грофинет торжествующе выходил из угла.
Однажды Грофинет подвесил себя на потолочных балках рабочего кабинета, лежа, как в гамаке, на паре подвязанных ремешков. Заходя в кабинет, Шимрод мог бы и не заметить его, если бы Грофинет не забыл поднять длинный хвост с пучком рыжеватой шерсти на конце, покачивавшийся посреди комнаты.
Мало-помалу Грофинет решил покончить с воображаемыми амбициями и всерьез заняться изучением чародейства. С этой целью он часто оставался в кабинете Шимрода и наблюдал за тем, как тот манипулировал приборами. Тем не менее Грофинет страшно боялся огня; каждый раз, когда аппаратура Шимрода по той или иной причине испускала язык пламени, Грофинет панически выскакивал из комнаты – и в конце концов распрощался с надеждой стать волшебником.
Приближался канун летнего солнцестояния. Шимрод стал плохо спать, а когда все же засыпал, ему снились исключительно яркие сны. Во сне он постоянно видел один и тот же пейзаж: террасу из белого камня над пляжем из белого песка, а дальше – спокойное синее море. Террасу отделяла мраморная балюстрада; равномерно набегавшие волны разливались пеной по песку.
В первом сне Шимрод стоял, облокотившись на балюстраду и праздно глядя в море. По пляжу к нему шла темноволосая дева с гибким и тонким станом, в свободном платье без
