рукавов из мягкой серовато-бежевой ткани. Когда незнакомка приблизилась, Шимрод заметил, что она немного выше среднего роста. Ее темные волосы, перевязанные темно-красным шнурком, спускались почти до плеч. Ее обнаженные руки и ноги были изящны, кожа отличалась бледно-оливковым оттенком. Шимрод находил ее невыразимо прекрасной – кроме того, в ней и во всем ее существовании как таковом скрывалось нечто таинственное и провоцирующее. Проходя мимо, она обернулась к Шимроду с невеселой полуулыбкой, не приглашающей, но и не запрещающей, после чего удалилась по пляжу и скрылась из виду. Шимрод встрепенулся в постели и проснулся.
Второй сон был таким же, с той разницей, что на этот раз Шимрод позвал прекрасную деву и предложил ей взойти на террасу; она чуть задержалась, с улыбкой покачала головой и ушла.
Третьей ночью она остановилась и спросила:
– Почему ты зовешь меня, Шимрод?
– Хочу, чтобы ты хотя бы поговорила со мной.
Незнакомка потупила глаза:
– Нам лучше не говорить. Я плохо знаю мужчин и боюсь тебя, потому что чувствую какое-то странное влечение, когда прохожу мимо.
На четвертую ночь дева из его снов снова задержалась и, поколебавшись, медленно подошла к террасе. Шимрод спустился по ступеням навстречу, но она остановилась – и Шимрод обнаружил, что не может к ней приблизиться; во сне это не показалось ему необычным. Он спросил:
– Сегодня ты будешь со мной говорить?
– Не знаю, что тебе сказать.
– Почему ты гуляешь по пляжу?
– Потому что мне так нравится.
– Откуда ты? Куда ты идешь?
– Я сновидение; я появляюсь, порожденная мыслями, а потом исчезаю.
– Даже если ты порождение сна, подойди ближе и останься со мной. Ведь это мой сон, и ты должна мне подчиняться.
– Ты неправильно понимаешь природу снов. – Уходя, она обернулась через плечо, и Шимрод, когда он наконец проснулся, точно помнил выражение ее лица. Его пытались околдовать! Но с какой целью?
Шимрод вышел погулять на луг, анализируя каждый доступный истолкованию аспект возникшей ситуации. Кто-то пытался ненавязчиво заворожить его образом таинственной красавицы – что в конечном счете, несомненно, должно было нанести ему ущерб. Кто мог напустить такую порчу? Шимрод перебирал в уме известных ему чародеев, но ни у кого из них не было повода морочить ему голову призраком странной прекрасной девы.
Шимрод вернулся в лабораторию и попытался вызвать знамение, но ему не хватило необходимой для этого бесстрастности, и знамение рассыпалось режущим глаз калейдоскопом слишком ярких цветов.
Вечером того же дня он допоздна засиделся в кабинете, слушая, как прохладный ветер вздыхает в кронах деревьев за усадьбой. Неизбежная перспектива сна вызывала у него недобрые предчувствия – и в то же время какую-то виноватую надежду, которую он тщетно пытался подавить.
– Ну хорошо! – набравшись храбрости, решил подбодрить себя Шимрод. – Займемся этим вопросом вплотную и разведаем, куда нас хотят заманить.
Шимрод лег на койку и закрыл глаза. Сон долго не приходил; часами Шимрод ворочался в болезненной полудреме, нервно реагируя на каждую фантазию, возникавшую в уме. Наконец он уснул.
Сновидение не заставило себя ждать. Шимрод стоял на террасе; по пляжу к нему, не торопясь, шла дева с обнаженными руками, босая, с черными волосами, развевающимися на морском ветру. Шимрод ждал, облокотившись на балюстраду и сдерживая волнение. Позволить противнику заметить свое нетерпение – плохая стратегия даже во сне. Дева подошла ближе – Шимрод спустился к ней по широким мраморным ступеням.
Ветер стих, не было слышно даже прибоя; темноволосая дева остановилась и ждала. Шимрод приблизился еще на несколько шагов и уловил в воздухе ее тонкий аромат – аромат фиалок. Их разделяло расстояние не больше вытянутой руки – Шимрод, казалось, мог бы прикоснуться к ней.
Она заглянула ему в лицо, улыбаясь своей задумчивой полуулыбкой, и сказала:
– Шимрод, мне больше нельзя к тебе приходить.
– Почему?
– У меня не осталось времени. Мне суждено удалиться на планету звезды Ахернар.
– И ты покинешь меня по своей воле?
– Я зачарована.
– Скажи, как рассеять эти чары.
Его собеседницу, судя по всему, одолевали сомнения:
– Не здесь.
– Где же?
– Я приеду на Ярмарку Гоблинов. Ты можешь встретиться со мной на ярмарке?
– Могу! Расскажи, какие чары тебя околдовали, чтобы я мог подготовить заклинание и рассеять их.
Дева медленно отвернулась.
– На Ярмарке Гоблинов. – Бросив еще один взгляд через плечо, она удалилась.
Шимрод задумчиво смотрел вслед ее удаляющейся фигуре… У него за спиной раздался оглушительный рев – словно десятки голосов одновременно возопили в дикой ярости. Песок задрожал под тяжелыми шагами, но Шимрод стоял как парализованный, не в силах обернуться и увидеть, что ему грозило.
Он проснулся на койке в Трильде; сердце его часто билось, дыхание перехватило. Наступило самое темное время ночи, еще не было даже намека на рассвет. Угли в камине еле теплились; Грофинет тихо сопел в своей глубокой подушке – с койки было видно только его большую ступню и длинный тонкий хвост.
Шимрод развел огонь поярче и вернулся на койку. Он лежал, прислушиваясь к звукам ночи. Откуда-то с луга донесся печальный мелодичный свист; проснулась какая-то птица – может быть, разбуженная филином.
Шимрод сомкнул веки и спокойно проспал до утра.
Ярмарка Гоблинов должна была скоро начаться. Шимрод запаковал свои магические инструменты, книги, либрамы, фильтры и преобразователи в сундук, после чего произнес над сундуком «заклятие искажения видимости»: сундук съежился, потом вывернулся наизнанку семь раз в точной последовательности магических превращений и в конечном счете стал чем-то вроде тяжелого черного кирпича, который Шимрод спрятал под очагом.
Грофинет, стоявший у двери, наблюдал за его махинациями в замешательстве:
– Зачем вы это делаете?
– Мне нужно ненадолго покинуть Трильду – а воры не могут украсть то, чего не найдут.
Ответ Шимрода погрузил Грофинета в глубокое размышление – он застыл, и только кончик его хвоста подергивался в такт мыслям – то направо, то налево.
– Это, конечно, весьма предусмотрительно. Тем не менее, пока я здесь и охраняю ваши вещи, никакой вор не посмеет сюда заглянуть.
– Не сомневаюсь! – заверил его Шимрод. – Но дополнительные меры предосторожности в отношении ценного имущества никогда не мешают.
Грофинету нечего было на это сказать, и он вышел прогуляться на лугу. Шимрод воспользовался его отсутствием, чтобы принять третью меру предосторожности – высоко в тени, под потолком, он установил Домашнее Око; теперь ни одно событие, происходившее в его отсутствие, не могло остаться незамеченным.
Собрав все необходимое в небольшой заплечный мешок, Шимрод направился к дремавшему на солнце Грофинету, чтобы дать последние указания:
– Грофинет, еще несколько слов!
Грофинет поднял голову:
– Говорите, я слушаю.
– Я отправляюсь на
