Книга Северная верность - Анна Ольшанских

за завтраком, выпила две кружки кофе, но и это не помогло почувствовать себя бодрее. Настроение соответствовало самочувствию, а им, в свою очередь, соответствовала моя внешность. Хорошо, что хоть лицо я умела держать. На церемонии, которая проходила в малом тронном зале, присутствовали император с супругой, то бишь Дамиан со мной, глава внешней и внутренней безопасности, то есть Кристиан и Себастьян, министры иностранных дел, экономического развития, сельского хозяйства, культуры, а также лорды советники. Собственно саму присягу приняли быстро и согласно протоколу, выдали документы образца империи Рамин, рассказали основные права и обязанности, а дальше началось что-то типа рабочего совещания, где основной мыслью было то, что новые граждане, дескать, должны приносить пользу государству, тем более, что уровень образования позволяет, посему все трое получают баронский титул, наделы земли, правда у чёрта на рогах, но и то хлеб, и этому должны быть рады. После чего высокое собрание разошлось. За ужином Дамиан рассказал, что на самом деле земли не так плохие, как может показаться на первый взгляд, да они далеко, но ведь жить там никто не заставляет, и к тому же у всех близлежащих земель уже есть хозяева, да, территория сплошь покрыта горами, то есть земледелием там заниматься бессмысленно, но в этих горах обособленно живут горцы и выращивают чудесных тонкорунных овец и лам, кроликов и коз. До недавнего времени шерсть уходила за границу как сырье, а к нам возвращалась в виде дорогущего кашемира. У всех троих загорелись глаза, а Дамиан выглядел самым довольным — и земли пристроил по сути в руки более практичной Румины, и проблемы импорта-экспорта шерсти попутно решил, да ещё и заодно мой круг общения облагодетельствовал. За ужином Кристиан с самым суровым выражением лица пытался ухаживать за Таисией. Она же то бледнела, то краснела, даже пару раз поперхнулась, но я видела интерес во взглядах, бросаемых ею украдкой. Мне всё хотелось посплетничать с ней о том, как же так получилось, что ей начал нравится Кристиан, которого она до дрожи боялась, но, к сожалению, времени не хватало. В любом случае, переживать, не имело смысла Кристиан надежен, как скала, и вопрос женитьбы лишь дело времени. Сейчас он позволит ей привыкнуть к нему, чтобы она не шарахалась, как трепетная лань, а затем уведет под венец. В свою очередь меня немного беспокоил Себастьян, и дело даже не в интересе к Румине, которую я уже могла бы назвать своей подругой. Румина — не Таисия, она не так наивна, да и непродолжительный роман вряд ли разобьет её сердце. Тьян меня беспокоит, как мутная вода, в которой не видно дна, вроде должно быть неглубоко, но всё равно боишься ухнуть в омут. Причём вычленить, что конкретно меня в нём смущает, никак не выходит. Всем он хорош, не считая того, что бабник, но, тем не менее, кажется что он что-то скрывает. Я сомневаюсь, что это что-то криминальное, но выяснить всё же стоило.

Глава 25

День свадебной церемонии и коронации по совместительству начался для меня слишком рано. С самого утра меня трепали и вертели в разные стороны, мучили косметическими процедурами, причёской и маникюром, макияжем, подгонкой платья, вдруг срочно приходилось разнашивать уже вполне разношенные туфли. Урка ревновал и требовал внимания. В покои то и дело забегали слуги, посыльные, придворные дамы, которые страстно желали стать фрейлинами императрицы. Пару раз заходил Тьян, вел себя, как и всегда, беспардонно и сегодня особенно раздражающе шутил. Совсем неудивительно, что к полудню я пока ещё тихо и сдержанно порыкивала на всех, всё чаще запуская пальцы в шерсть Урки. Ему повезло, он меня сегодня не бесил. Леди Гольштейн списывала мою нервозность на волнение перед свадьбой.

— Это так волнительно, так трогательно! Я сама волнуюсь не меньше вас, Ваше Величество, но Вам совершенно не о чем беспокоиться. Всё пройдёт идеально, я об этом позабочусь. — Восторженно тарахтела она, руководя моей упаковкой в традиционное свадебное платье. Оно было большим, пышным, неудобным, тяжёлым, с тугим корсетом, кринолином и турнюром.

Наконец платье зашнуровали, закрепили фату, я влезла в туфли, взяла букет и в сопровождении разряженных придворных дам отправилась на выход.

В большом тронном зале уже собрались гости. Дамиан стоял недалеко от трона, под церемониальной аркой, украшенной по обыкновению цветами. У него, конечно, наряд намного удобнее, но всё же приносил определенный дискомфорт. Воротник сорочки накрахмален до тех пор, что стоит колом и, скорее всего, натирает шею. Брюки заправлены в высокие сапоги, длиннополый кафтан плотно расшит драгоценностями, сверху ещё накинута бархатная мантия, отороченная мехом. Если не надорвешься, то упаришься совершенно точно. Хорошо, что уже в храм идти не нужно, а после церемонии предстоит дойти всего лишь до выхода, там нас уже ждёт экипаж. Придворные и высокопоставленные гости из других стран пока не склоняют головы передо мной, но я всё равно не вижу ни одного лица, они какие-то невнятные, словно мазки краски. Я вижу ясно только Дамиана и леди Эстель с лордом Арманом. Всему виной дурацкое платье. Я уже уморилась, постоянно пытаясь найти в нём баланс. Оно слишком тяжелое для меня, и при каждом шаге меня здорово ведёт. За это Леди Гольштейн хочется прибить прямо сейчас, не дожидаясь коронации. Мысленно повторяю единственную мантру: "Месть — недостойно для императрицы. Императрица должна быть великодушной". Тут же вспомнилось немало примеров из мировой истории, где самодержец был кровавым тираном. Отчасти я их понимала. Наконец, я доползла до арки, не забывая при этом светло и лучезарно улыбаться, но в коленях поселилась предательская дрожь. Дамиан одним взглядом и посочувствовал и поддержал меня, взял мою правую ладонь в свою левую. Я же мельком успела увидеть покрасневшую полоску кожи у него на шее под дубовым воротничком.

Надо отдать должное церемониймейстеру. Он избежал особо длинного рассказа про супружескую жизнь. Честно сказать, из-за платья для меня весь день прошел, как в тумане, даже не смотря на то, что в экипаже Дамиан немного ослабил шнуровку, и дышать стало ощутимо легче, но от этой непомерной тяжести, я пребывала в полной прострации. Хорошо, что все необходимые манеры впитаны мной с самого детства, и мне не приходилось контролировать каждый свой жест, оставалось только улыбаться, махать рукой и станцевать первый танец на балу в честь молодоженов. Остальную часть пира мы могли сидеть, принимать подарки, поздравления, улыбаться, кушать я, к моему великому сожалению, практически не могла, корсет этого не предполагал. Походы в туалет