Книга Советы юным леди по счастливому замужеству - Софи Ирвин

– Я думаю, вы могли бы поговорить с ним должным образом, – сказала леди Рэдклифф, не удостоив ответом его замечание. – Наставить на путь истинный, слегка припугнуть.

Экипаж свернул по двор Сомерсет-хауса ни мгновением раньше, чем того хотелось бы Рэдклиффу.

– Я не намерен это делать, матушка, – отрывисто произнес он, не глядя на собеседницу. – У Арчи все отлично.

Выйдя из ландо и переступив порог здания, они не обменялись ни словом.

Рэдклифф без воодушевления взял каталог выставки, огляделся по сторонам, и настроение его ухудшилось еще немного, поскольку он увидел, что помещение заполнено представителями бомонда. Приехали сюда только для того, чтобы показать миру, как они в первый день выставки восхищаются произведениями искусства, но само искусство их нисколько не интересовало. Что за жалкие глупцы! За последние несколько недель Рэдклифф едва об этом не забыл. Благодаря мисс Тэлбот с ее интригами, просьбами об услугах, ранними визитами он был настолько занят, что не располагал временем для размышлений об иных материях. Осознав, что поневоле выискивает взглядом ее фигуру в толпе, Рэдклифф резко отвернулся и начал пролистывать каталог.

– С чего бы вы хотели начать, мама? – спросил он. – С работы мистера Уорда «Портрет миссис Гулливер в 104 года»? Или «Интерьер церкви» мистера Ходжсона повеселее?

Ответом на его вопросы было ледяное молчание, отчетливо свидетельствующее о том, что леди Рэдклифф недовольна старшим сыном, возможно, даже раздражена вдвойне тем обстоятельством, что по его милости вынуждена провести скучное утро теперь, когда истинная цель поездки не достигнута. Он испытал облегчение, заслышав в следующем зале, как кто-то позвал их по именам. Обернувшись, они увидели миссис Кендалл, призывающую их жестами, а рядом с ней мисс Тэлбот, леди Монтегю и мистера Флетчера – все они, за исключением мисс Сесили, окончательно забыли о картинах.

– Какая жара, поверить не могу, что сейчас только май! – вместо приветствия заявила леди Монтегю, яростно обмахиваясь веером. – Я бы не пришла, если бы знала, что здесь будет так душно. Хотя, разумеется, – добавила она торопливо, – увидеть «Дордрехт» Тёрнера обязан каждый.

Появился Пембертон, сжимая в руках стаканы, которые он с гордостью протянул мисс Тэлбот и ее тете. Он заметно приуныл, обнаружив, что к честной компании присоединился Рэдклифф. Тот сообразил, что наверняка остается на плохом счету у Пембертона после стычки в «Таттерсоллс». Графу казалось, что это случилось уже очень давно, однако Пембертон, судя по его возмущенной физиономии, придерживался иного мнения. Боже милосердный, неужели мисс Тэлбот действительно собирается замуж за этого паяца?

– Я слышал, – объявил Пембертон, справившись с раздражением, – что герцог Веллингтон вернулся в Лондон. Как думаете, он посетит «Олмакс» на этой неделе?

– Веллингтону всегда нравились танцы, – не подумав, сообщил Рэдклифф, и в качестве наказания за эту неосторожность взоры присутствующих обратились на него.

Пембертон глянул волком, решив, что его пытаются затмить.

– Вы хорошо с ним знакомы? – угрюмо осведомился он.

– Немного, – коротко ответил Рэдклифф, надеясь, что на этом тема будет исчерпана.

Пембертон смерил его взглядом, неприязнь к графу боролась в нем со страстным желанием поговорить о наполеоновских войнах, в чем он почитал себя большим знатоком. Предсказуемо победило второе.

– Сам я, – заявил он скромно, – изучил кампании Веллингтона во всех подробностях. Битва при Ватерлоо – предмет моего особенно пристального интереса.

– Вот как? – улыбнулся с едва заметной издевкой Рэдклифф.

И что за выражение мелькнуло на лице мисс Тэлбот – неужели отвращение и стыд?

– У той битвы были свои недостатки, – доверительно сообщил Пембертон. – Я убежден, Веллингтон первым признал бы допущенные ошибки. Право, достаточно обратить внимание на использование конницы…

Становилось все более очевидным – причем без малейших сомнений, – что Пембертон вознамерился прочитать лекцию о Ватерлоо. Это было настолько нелепо, что Рэдклифф нашел потуги глупца почти забавными. Почти. Но когда Пембертон начал в томительных подробностях перечислять, как, по его мнению, следовало лучше сражаться в битве, смешливое настроение Рэдклиффа испарилось, на смену ему пришел нарастающий гнев.

– Несомненно, будь я на месте Веллингтона, я бы…

– Хотелось бы мне знать… – попыталась перебить мисс Тэлбот, но тщетно.

Пембертон, разошедшийся не на шутку, повысил голос, чтобы ее заглушить:

– …но вдумайтесь, вот что происходит, когда рекруты из низших слоев настолько не дисциплинированны…

От самомнения, невежества, вящей напыщенности этого человека захватывало дух. Как он смеет говорить о дисциплине, как смеет пренебрежительно отзываться о тех, с кем Рэдклифф сражался плечом к плечу, словно низкое происхождение хоть на йоту приуменьшало храбрость, проявленную на кровавом поле сражения при Ватерлоо! Рэдклифф ощутил легкий зуд в пальцах левой руки.

– Прискорбно, что столь мудрый господин, как вы, не явился туда, дабы спасти нас, – бросил он холодно, когда Пембертон остановился, чтобы глотнуть воздуха.

Теперь издевка стала очевидной… для всех, кроме того, на кого она была направлена, – он раздулся от удовольствия, в то время как остальные вздрогнули.

– Насчет этого не знаю, – запротестовал Пембертон, – хотя должен признать, мне бы хотелось увидеть битву собственными глазами.

– Позвольте вас заверить, что близкое расстояние картину боя не улучшало, – сказал Рэдклифф.

Пембертон, похоже, его не услышал.

– Не могу не думать о том, сколь многое могло бы измениться благодаря моему присутствию, – промолвил он, обращаясь ко всем, и грустно покачал головой. – Воспитатель в пансионе всегда говорил, что я упускаю свое призвание – мне бы стать генералом.

– Ни минуты не сомневаюсь, – заметил Рэдклифф.

– Рэдклифф, возможно… – Мать положила ладонь на его руку, но он ее стряхнул.

Вежливая личина, которую граф смог проносить почти целый сезон, – всегда ненадежная, если речь заходила о войне, – начала рассыпаться.

– Не правда ли, намного проще развить в себе вкус к войнам, когда битва уже закончена? – поддел он.

Только теперь Пембертон почуял враждебность в голосе собеседника. Он побагровел от гнева, неприязнь к Рэдклиффу возродилась с прежней силой.

– На что вы намекаете, милорд? – потребовал он ответа.

Посетители выставки начали поворачивать головы в их сторону, управляемые доведенным до совершенства чутьем высшего света на драмы и спектакли. Леди Кингсбери, стоявшая рядом с портретом мистера Керси «Сплетники», прижала ладонь ко рту в напускном смятении, но и не пыталась скрыть, что жадно наблюдает за происходящим. Рэдклифф ненавидел их всех, но больше прочих – эту лицемерную индюшку.

– Приношу извинения, мистер Пембертон, что я лишь намекнул на то, о чем намеревался высказаться весьма прозрачно, – отчеканил он.

Уголком глаза он увидел мать, чье лицо побледнело от огорчения, и мисс Тэлбот – та, сжав губы в твердую линию, бросала взгляды по сторонам. Но им овладела такая ярость, что эта картина отодвинулась куда-то далеко.