накинулась на нее как дикий зверь прямо посреди урока. Этому должно быть разумное объяснение.
— Пойми, ты попала в серьезные неприятности. На тебя наверняка напишут заявление в полицию, — мягко увещевала директриса.
— Она виновата сама, — Женя достала из кармана телефон, открыла классный чат, который уже пестрел обсуждениями произошедшего, и выложила на стол. — Почитайте сами.
Директриса взяла в руки телефон, физичка и завуч встали по бокам. Все трое погрузились в чтение, время от времени покачивая головами. Женя смотрела сквозь окно на унылые березы. По щекам катились слезы.
— Так дело в твоем отце, детка? — завуч сочувственно сложила руки на груди. Всем было известно, что она не так давно сама пережила развод.
Директриса же слегка побледнела. Она кинула взгляд на завуча и вернула телефон Жене.
— Евгения, — начала она. — Мы позвонили обоим твоим родителям. Скоро они будут в школе. Как и родители Светланы. И… полиция. Отложим разговор до тех пор, пока все не соберутся.
Она выглядела немного сконфуженной. Наверняка, если бы знала про отца, то не стала бы звонить ему.
— Сейчас нам с учителями нужно кое-что обсудить. Можешь посидеть в приемной, либо сходить в столовую. Поешь, тебе понадобится много сил. И запомни, — она поправила очки. — С одноклассниками не разговаривай и ни шагу из школы. Запомнила?
— Да, — Женя хмыкнула и встала.
Она быстро покинула кабинет директора и направилась в столовую.
Коридоры школы были непривычно пусты. Здесь всегда царило необыкновенное оживление. Полные детей коридоры, которые смеются, шутят, молчат, разговаривают, ругаются — одним словом, спешат жить. В школе всегда есть какая-то странная энергетика бурной, бьющей ключом жизни. И Жене это всегда нравилось.
Но все быстро померкло, сузилось до старых потресканных плиточек на полу, до облупленной на стенах голубой краски, до противных грязных тюлей на окнах, которые никак не могут заменить на жалюзи.
Женя тихонько добрела до столовой, никем не замеченная. А даже если бы ее кто и заметил и попытался бы что-нибудь сказать, ей было абсолютно наплевать. В какой-то момент ей даже хотелось дойти до медпункта и снова плюнуть Светке в лицо. Из-за нее ее матери придется повстречаться с отцом.
В столовой было тихо. Обед прошел после третьего урока и поварихи расслабились. Грохотали где-то за стенкой посудой и разговаривали, временами взрываясь громким смехом. Только буфетчица сидела у своего почти опустошенного прилавка и уныло листала ленту соцсетей в телефоне. Женя скептически посмотрела на пару мятых пирожков, развалившийся бутерброд и полусухие пирожные. Нащупала в кармане банковскую карту.
— Мне, пожалуйста, пирожок с картошкой и черный чай.
Буфетчица, цокнув языком, не спеша поднялась — эдакая гора — и обслужила ее с недовольным видом.
Пирожок, несмотря на свой потасканный жизнью вид, оказался вкусным. Женя сначала сделала совсем небольшой укус, а, распробовав, заглотила почти целиком. Тепло и тяжесть от пирожка разлились по ее телу, умиротворяя и убаюкивая. Она прикрыла глаза. Сейчас было бы неплохо позвонить матери, сказать хоть что-нибудь, но телефон у нее забрали, да и слова не лезли в голову совсем.
Движение и воздуха и легкое шуршание подсказало, что напротив нее кто-то сел. Женя уже догадывалась, кого увидит перед собой. И в самом деле, теплые карие глаза смотрели на нее из-под взлохмаченной кудрявой челки.
Она молча ответила на этот взгляд, но быстро отвела глаза, понимая, что должна все же что-то сказать.
— Я ни о чем не жалею, — произнесла Женя.
— Я бы тоже врезал за такие слова, — глаза ни на миг не блеснули холодом и осуждением. — Не мне тебя судить.
— Ну и зачем ты здесь тогда?
— Просто, — Саня пожал плечами. — Показалось, что тебе может захотеться поговорить с кем-нибудь.
Она промолчала. Саня закинул ногу на ногу и отхлебнул чай из ее стакана. Он знал, что Женю это всегда бесило.
— Ты какая-то слишком потерянная в последнее время, — начал он, но запнулся, по всей видимости поняв, что это прозвучало нелепо. — Вернее, ты как будто не здесь. Раньше ты была больше вовлечена во все вокруг. А сейчас будто… даже не в облаках витаешь постоянно, а как будто просто не здесь находишься. Странно это, может, и ребята поступили так именно по этой причине. Они…
— Они просто придурки, — резко бросила Женя. — Они бы поступили точно также, даже если бы я общалась с ними как прежде. Просто нашли слабого, нашли на ком отыграться. Вот и все.
Саня тряхнул головой.
— Да забей на них. Нахрен они тебе сдались вообще, они никогда не были твоими друзьями.
— Мне кажется, у меня никогда не было друзей, — тихонько вставила Женя, вертя в руках пакетик от пирожка. — Вроде бы и общалась всегда со всеми, а в итоге приходила домой и оставалась одна со своими мыслями. Как-то знаешь… мои родители очень давно начали ссориться друг с другом, вплоть до драк, а мне особо не кому было рассказать об этом, — Саня кривил губы, но она уже не могла остановиться. — Надоело мне это все. Прям надоело. Свалить бы подальше от этого всего.
— А куда ты свалишь? — длинные костлявые пальцы нервно заерзали по столу. — Некуда же ведь. Да и не на что.
— Я не говорю о том, что надо валить прям куда-то конкретно. Может… просто свалить в лес? А там будь что будет. Сожрет меня медведь, утону в болоте, а может траванусь химикатами — не все ли равно?
Она оборвалась на полуслове, пораженная мелькнувшей внезапно мыслью.
Где-то в коридоре, ведущем в столовую, раздался стук каблуков.
— Мне запретили разговаривать со всеми, — быстро проговорила Женя.
Саня поднял на нее хмурый взгляд.
— Сделаю вид, что пришел стрельнуть пирожок, — он поднялся, закинул рюкзак за левое плечо и посмотрел на нее. — Женя, не глупи. Ты не одна… Никогда не была. Слышишь?
Но Женя уже не слышала. Она поднялась навстречу звуку каблуков. Она была готова принять свою судьбу и бороться за нее.
Саня в немом отчаянии схватил ее за плечо. Она вырвала его и метнула яростный взгляд. Бедный парень покачал головой и отвернулся. Похоже, сейчас она потеряла последнего своего друга.
В столовую вошла директриса. У нее была прямая осанка и выправка, которую можно назвать военной. Едва она оказалась в помещении и все оно наполнилось атмосферой строгости и дисциплины. Женя приблизилась к ней, словно заключенный к своему тюремщику.
— Ты поела?
— Да, пирожок.
— Ни с кем не разговаривала? — она метнула взгляд на Сашу, стоящего у буфета и с преувеличенным вниманием разглядывающего один-единственный оставшийся бутерброд.
— Нет.
— Хорошо, пойдем. Там пришли твои
