в стране велось по карточкам по фиксированным государственным ценам. Регулярно продовольственное положение осложняли стихийные бедствия и неурожаи, падение урожайности в связи с тем, что во вьетнамском сельском хозяйстве преобладал ручной труд, а также тот факт, что при нехватке продовольствия, Вьетнам вынужден был экспортировать около 1,2 млн. тонн риса в год для финансирования торговли с СССР и странами соцлагеря. В свете этого положения, планы на производство риса в сателлитной стране выглядели решением этого сложного вопроса.
Однако, этим планам не суждено было сбыться. Разгромить и ликвидировать красных кхмеров не удалось. Более того, на западе Кампучии началась долгая и упорная война. Провинция Баттамбанг – основная рисовая житница Кампучии превратилась, по сути, прифронтовую зону, а также красные кхмеры регулярно наведывались и в другие провинции, где в числе объектов их приоритетного внимания были, конечно, запасы продовольствия. Боевые действия привели к тому, что площадь обрабатываемых земель установилась на уровне 1400 тысяч гектаров, а урожайность упала до 0,7-0,9 тонн риса с гектара. Так, в 1984 году сбор риса составил 1268 тысяч тонн383, что составляло менее половины от довоенного производства. В таких условиях Кампучия едва могла прокормить сама себя, и о сколько-нибудь масштабном вывозе риса во Вьетнам не могло быть и речи.
Хотя конкретных данных об этом обнаружить не удалось, судя по всему, вьетнамцы не только не добились своих экономических целей в Кампучии, но и сами были вынуждены помогать своим кампучийским союзникам продовольствием и вооружением. Не говоря уже о том, что 200-тысячная вьетнамская группировка сама по себе потребляла большое количество риса, топлива, боеприпасов и снаряжения. Ее содержание ложилось тяжким бременем на вьетнамскую экономику, толком не восстановившуюся после опустошительной Вьетнамской войны.
Слабая вьетнамская экономика, которая, к тому же, находилась в изоляции и не вела торговли с соседними странами, в 1980-х годах переживала процесс упадка. Нормированное снабжение сокращалось, а государственные цены росли, причем повышения цен проводились во время крупных военных операций в Кампучии, в 1981-1982 годах и особенно в 1985 году. Кампания 1985 года стала переломной для вьетнамской экономики. В ходе боев выстрелили сотни тысяч снарядов и миллионы патронов, сожгли десятки тысяч тонн топлива, съели десятки тысяч тонн риса, мяса и рыбы. Бюджетный дефицит в 1985 году составил 45% – самый высокий уровень за все военные годы384. Нехватку денег попытались погасить эмиссией, что привело к гиперинфляции, которая в 1986 году составила 774,7%. Объем денег в обороте вырос в 1987 году в 400 раз по сравнению с 1980 годом, но проблему бюджетного дефицита это не разрешило.
Ведение войны, развитие промышленности и поддержка сельского хозяйства и населения требовали крупных расходов, как внутренних, так и внешних. Правительство ДРВ тратило крупные средства на дотации государственным предприятиям, чтобы удержать свое хозяйство на плаву. Но источников доходов и внешних источников капитальных вложений явно не хватало – Вьетнам находился в политической и экономической изоляции, поддерживал связи только с СССР и социалистическими странами. Вьетнамское правительство шаг за шагом делало уступки в пользу частного аграрного производства, и уже в 1979 году ввело семейный подряд на выращивании риса, и по мере усугубления хозяйственного кризиса склонялось к тому, чтобы отступить от планирования, вернуться к рынку, ввести элементы капитализма и открыть страну для внешней торговли и иностранных инвестиций. Решение об этом принял VI съезд Коммунистической партии Вьетнама в декабре 1986 года.
В 1987 году вышел закон о частных инвестициях, и вьетнамское руководство стало привлекать иностранных инвесторов из соседних стран, в первую очередь из Японии, Сингапура и Гонконга. Однако, дальнейшее открытие страны упиралось в политический вопрос – вывод вьетнамских войск из Кампучии. Руководство ДРВ долго колебалось, поскольку это ставило крест на всей вьетнамской политике в Индокитае. С мечтами о лидирующей роли Вьетнама в Индокитае пришлось бы расстаться. Также это означало бы, что провьетнамское правительство Кампучии будет оставлено на произвол судьбы. Партизаны, удерживаемые вьетнамскими войсками на территории Таиланда, снова вступят на кампучийскую территорию и поставят Пномпень в очень тяжелое положение. В это время выдвигались оценки, что после ухода вьетнамских войск, Хун Сен не продержится дольше нескольких месяцев. Хотя этот прогноз и не оправдался полностью, тем не менее, он оказался правдивым: наступление партизан во время сухого сезона 1989-1990 года поставило Хун Сена в столь тяжелое положение, что он был вынужден принимать условия, которые ему почти открыто диктовал Сианук.
В общем, положение Вьетнама, несмотря на одержанную в Кампучии в 1985 году победу над партизанами, было настолько тяжелое, что неизбежно вело к полному политическому поражению. По этой причине, в литературе по экономике Вьетнама этого периода, которая основана на вьетнамских источниках, ни слова не говорится о том, что вьетнамские войска вели в Кампучии войну и совершенно обходится вниманием роль этой войны в хозяйственном кризисе. Даже вьетнамские рыночники, критиковавшие плановую экономику, ни слова об этом не говорят, хотя ключевая роль военно-политических условий в развитии кризиса более чем очевидна. Складывается странное впечатление, что вьетнамские исследователи считали, что будто бы Вьетнам был мирным государством, которое отчего-то впало вдруг в затяжной кризис. Видимо, это политическое поражение в Кампучии было воспринято как сильнейшее национальное унижение, что сделало ее фигурой умолчания.
Линия Сианука и кампания 1989-1991 годов
Сама по себе готовность Вьетнама на переговоры и на вывод войск, открыла для Сианука самые широкие политические возможности, поскольку теперь решение вопроса о власти в Кампучии переходило с военного уровня, где Сианук был на третьих ролях, на уровень большой международной политики, в которой бывший король и глава государства имел большой практический опыт. Что ни говори, а Сианук был мастером международных интриг и это помогло ему выжить в ходе кампучийской войны. Появилась возможность разыграть политическую комбинацию, чтобы вернуться на пост главы государства.
Здесь нужно особо подчеркнуть, что за долгие годы войны, Сианук уже не был тем, каким его знали в 1960-е годы: светски утонченный, европейски образованный монарх, прожигатель жизни в роскошном дворце и поместьях во Франции. Орел его прошлого многих, даже весьма искушенных политиков, приводил к неверным выводам относительно личности Сианука и его нынешних замыслов. После периода власти красных кхмеров и нескольких лет войны в джунглях, после обороны Татума и вьетнамской газовой атаки, он, конечно, был уже другим человеком, несравненно более жестким. Его безопасность и положение могла гарантировать только верховная государственная власть, никакие другие посты его не интересовали. У него же уже был печальный опыт занятия
