влюбленных женщин, которые призывно стреляют в него непристойными взглядами, желая понравиться.
И обо всем этом Дейна обреченно думала, трясясь в карете.
У нее кружилась голова, она хотела есть и спать, а еще поболтать по душам с матерью. Но проклятый епископ решил помешать этому простому счастью и бесцеремонно ввязался в ее жизнь. Стихийные Боги бывают милосердными, но церковники не прощают неповиновения и дерзости.
За пеленой зимней тьмы, даже разбавляемой сверкающими в воздухе снежинками, не разглядеть дороги. Дейна и не старалась. Сбитая с толку, вымотанная долгим путем, она лишь молча радовалась, что не заставили ехать в седле. От тряски слпались глаза, но Дейна не могла позволить себе закрыть их и уснуть.
Ведь сидение напротив занимал сам епископ, и она не сомневалась, что тот не сводит с нее внимательного взгляда. Если видит, конечно… В последнее время Дейна часто паниковала без повода, но не всегда признавалась себе в тщетности собственных опасений.
Но начеку надо быть постоянно. Иначе ее зарежут во сне, как пытались убить в шатре герцога Виенто.
— Епископ Ульрих? — мрачно позвала она церковника, голосом, лишенным всякой почтительности.
— Да? — добродушно донеслось из темноты.
И с чего вдруг так развеселился?
— Почему духовенство не подчиняется герцогу?
— Инквизиция не подчиняется и королю, — еще добрее изрек мерзавец, — а идет с ним рука об руку. Дружественный союз магии и церкви не допускает вольнодумства и разгула магической преступности.
— Правда? Поэтому вы напали на меня, когда господин Виенто был в неведении?
— Послушайте, княгиня…
— Ваши люди не схватили меня на Алой площади, потому что побоялись вмешательства местных дворян, — продолжала Дейна запальчиво и жестко, утратив от возбуждения всякую сонливость. — И бросили в тюрьму графа Лоренцо, когда герцог был в отъезде.
— Довольно, дитя мое, — вкрадчивый голос с вкраплениями фальшивой доброты подействовал на Дейну сильнее гневного окрика. — Вам не следует судить о том, о чем вы не имеете представления.
Княгиня Морлан нахмурилась и промолчала. Она не любила, когда с ней разговаривал в подобном томе кто-либо, кроме матери, но слишком устала для споров и переговоров. К тому же, едва ли стоило выводить епископа из себя. В ярости он может стать еще более опасным и навредить уже тем, кого Дейна знает и любит.
Остаток дороги прошел в полном молчании. Дейне невыносимо хотелось спать, она то и дело зевала, надеясь, что делает это тихо незаметно, и потирала слипающиеся глаза озябшими руками. И когда карета наконец-то остановилась, девушка была счастлива.
— Меня же не заставят мыть пол и чистить котлы прямо ночью, Ваше Преосвященство? — мрачно спросила она, выбираясь из кареты в колючий холод.
Силуэт епископа медленно появился впереди нее, хотя покидал карету позже. Как он это сделал?
— Нет, конечно, дитя мое, — казалось, он с трудом сдерживает смех. — Вы будете прислуживать мне и только мне, а не полоумным кухаркам.
Дейна не засмеялась.
— Каковы мои обязанности?
— Проходите в дом, не нужно долго стоять на ветру. Обязанности? Мне нужен секретарь и личный помощник, а тот юноша, что был, недавно умер от лихорадки.
— Юноша? Но ведь я…
— Пол не имеет значения, дитя мое. Приговоренный человек, будь он мужчиной или женщиной, может искупить свои грехи, несмотря на условности.
Дейна сделала вид, что поняла причину, по которой все церковники запрещают людям и магам все, что разрешают себе. Сейчас не было времени и сил думать над этим. Девушка вошла в распахнутые ворота небольшого поместья, дрожа, как мышонок, от холода и тревоги. Ей нравилось, что епископ идет впереди, а не сзади, это создавало иллюзию безопасности.
Тяжело вздохнув, Дейна нырнула в жаркое домашнее тепло.
Ее сразу окружили служанки, желающие помочь молодой девушке. Взять и убрать плащ, проводить в гостевые покои, позаботиться об ужине и горячем отваре. А епископ словно забыл про гостью, удалившись в свои комнаты. Дейна подумала, что он, должно быть, устал сильнее, чем она. Еще бы — на ночь глядя разъезжать по холоду и поджидать дерзких преступниц.
Но она ошиблась, думая, что епископ удалился спать.
Служанка Марта проводила Дейну в обеденный зал — маленькое и круглое помещение, где очень жарко топили. Здесь уже сидел во главе стола сам епископ, отдавая должное нежирному супу и телятине.
— Моя вера не поощряет обжорства, — сказал он неожиданно теплым голосом, — но, если проголодаться, об этом уже не задумываешься. Прошу, садитесь.
Дейна неспешно уселась на предложенное место и очень осторожно принялась за еду, проверяя, нет ли подозрительных ощущений. Ей могли подсыпать яд или снотворное, а потом использовать для разных целей. Для каких именно, даже представлять не хотелось. Про служителей церкви бога Патреса ходили жуткие слухи, и оставалось надеяться, что хоть какой-то из них не соответствует действительности.
Но еда оказалась вкусной, а голова не кружилась. Славно.
— Вы хотели поговорить со мной, Ваше Преосвященство? — спросила она наконец, когда насытилась.
— Все верно…
Епископ вдруг стал серьезным, спокойным, и в его серых глазах остро сверкнула печаль.
— Видите ли, Дейна Морлан, все дело в том, что я — одаренный маг.
— Вы?..
— Именно. Мой отец был приверженцем веры в Патреса, он ненавидел магию, и мою одаренную бабушку. Когда родился я, он проклял этот день и ближайшие тринадцать лет старательно делал вид, что у него нет младшего сына.
— Это ужасно! — выдохнула Дейна, потрясенная до глубины души.
А потом вскользь подумала, что, похоже, ей очень повезло с родителями, несмотря ни на что. И даже с бабушкой.
— В мой тринадцатый день рождения отец предложил мне простой выбор. Первое — меня отправляют на костер за ересь и чрезмерно опасную магию. Второе — я становлюсь послушником и служу на благо церкви Патреса.
В голосе мужчины звенела не пережитая мальчишеская обида. У Дейны перехватило дыхание, но ее мучил главный вопрос:
— Зачем вам нужна я?
— Вы? — глухо переспросил епископ и вздрогнул, словно ненадолго забыл о существовании гостьи. — Ах, да… Я прошу вас обучить меня стихийной магии. Пусть даже не всем стихиям.
— Что? — Дейна ахнула. — Так вот, к чему был этот повод для ареста…
— Вы можете отказаться, — с грустью промолвил епископ, положив руки одну на другую, на столе, словно школяр за партой. — Но я надеюсь на ваше милосердие.
— Я и не думала об отказе, — отмахнулась Дейна. — Меня куда больше волнует низкий уровень моих знаний и умений.
— Это не важно, — ответил Его Преосвященство Ульрих. — Мне важно познать хотя бы основное.
Растерянно ему кивнув, Дейна подумала, что иногда люди могут оказаться совсем другими, не такими, как о них судит
