к себе одеяло – он взял его с собой, чтобы чувствовать себя спокойнее. Он встал у двери и стал слушать.
– Это кукла для маленьких девочек! – кричал папа. – Салли не может его контролировать. Она не справляется. Я не хочу брать ее в поездку.
– Это просто чертова кукла, ребенок не понимал, что делает! Дети не физики-ядерщики! – кричала мама. – Я никуда не поеду без няни.
Мама злилась, потому что кто присмотрит за ребенком в этой чертовой дыре? Она, черт возьми, трудится не покладая рук, и подготовка к этому благотворительному вечеру для «Дочерей Американской революции» чуть ее не убила! Мама была очень громкой, и папа терпеть этого не мог. Обычно маме хватало повысить голос, чтобы его переубедить.
Но в этот раз папа сказал:
– Тогда мы останемся на лето здесь. – И Скандар сразу понял, что он серьезно. И дело было не только в кукле, он это знал. Дело было еще в другом – в тех потайных чувствах, которые он не должен был испытывать. Папа видел, что внутри сын неправильный и был таким с самого начала.
Скандар вернулся обратно в постель. Он как следует обдумал, что будет делать. Он хотел, чтобы мама с папой были довольны, но к морю он тоже хотел.
Так что на следующий день он пошел к папе в кабинет и сказал:
– Можно мне еще одну игрушку на этой неделе?
Папа взглянул на него из-за гор документов и холодно ответил:
– Тебе уже купили игрушку на этой неделе.
– Я ее выкинул, – сказал Скандар. – Это игрушка для малышей и девчонок. Я разбил ее на куски и выбросил в лес. Я теперь хочу фигурку супергероя. Хочу фигурку супергероя с автоматом. Салли может отвезти меня в магазин. Можно, пожалуйста?
– Хорошо, сынок, – сказал папа и похлопал Скандара по голове. И Скандар играл с фигуркой с автоматом всю неделю, особенно по вечерам, когда папа возвращался домой.
Так что они все-таки поехали в отпуск, и даже Салли. Она поселилась в маленькой комнатке возле него, и в обеих комнатах окна выходили на море. Все было прекрасно.
Скандар играл со своей фигуркой на пляже, бегал взад-вперед: пау-пау! Под конец первого дня он так устал, что чуть не уснул лицом в лазанье. Салли отвела его в постель. Он достал красивую куклу из тайника в чемодане и заснул вместе с ней, крепко ее обняв.
Он проснулся от вспышки. Молния, – подумал мальчик, но за вспышкой оказался какой-то человек. К Скандару потянулась рука и аккуратно вытащила куклу из его объятий. Он видел фигуру – монстра за светом молнии, – она показалась ему очень высокой, но сразу после этого Скандар подумал, что это может быть и ребенок, совсем как он сам. В руке что-то сверкнуло – полоска света, нож. Скандару сковало грудь ледяной хваткой страха. Он сразу понял, что это тоже был он. Его другая половина – все плохое, пытавшееся выбраться наружу. Это был Плохой Скандар, Теневой Скандар, который хотел делать плохие вещи. Нож был все ближе и ближе. Что-то коснулось его макушки. Рука.
Застывший Скандар лежал в темноте, а Плохой Скандар ласково гладил его по волосам.
Скандар закрыл глаза и закричал. Когда он снова их открыл, уже включили свет. Плохого Скандара не было, а занавески колыхались под легким бризом. В открытом окне виднелся только квадратик ночи. Мама и папа были рядом. Они оба смотрели то на лежащий на полу полароид, то на Скандара. Так много глаз. Мама подняла полароид. Там был спящий Хороший Скандар. Что-то блестело у его шеи. Она прикрыла рот рукой, и ее лицо стало белое, как сливочное масло.
– Что он с тобой сделал? – спросила она. – Что он сделал?
Кровать стала совсем мокрая. Скандару было стыдно: он не маленький, и он уже несколько лет не мочился в постель. Но хуже всего было другое. Папа куда-то смотрел, и Скандар тоже опустил глаза, проследив за его взглядом. Он зарыдал, потому что теперь папа знал, что он лжец и что Плохой Скандар существует.
Кукла лежала на том же самом месте на полу, куда ее уронил Плохой Скандар. Папа подобрал ее. «Я красивая», – сказала она писклявым голосом.
На следующий день они уехали домой и ничего не рассказали полиции.
Это было задолго до того, как Скандар понял, что с ним тогда произошло на самом деле, когда газеты начали публиковать истории про Человека с кинжалом из Зеркальной гавани.
Уайли скидывает сандалии, заходит в реку и останавливается там, где стоит Скандар. Его брюки промокают до колен, но ему, кажется, все равно.
– Извини, – произносит он.
– Иногда я его себе представляю, – говорит Скандар. – Человека с кинжалом. Но я всегда называю его Плохим Скандаром, который до сих пор где-то там, в темноте, один. Мне его жалко.
Рука Уайли опускается на спину Скандара. И мир для Скандара сужается до размеров ладони Уайли, тепло которой он ощущает сквозь тонкий хлопок.
– Это с тех пор я такой шизанутый, – говорит Скандар.
– Нет ничего плохого, чтобы быть шизанутым. Шизанутые – самые свободные.
Уайли снимает очки и убирает их в нагрудный карман. У него совсем маленькие, но очень серые глаза – как светящиеся булавочные головки. Он кладет руку Скандару на бедро, а потом забирается под майку и проводит по животу и груди. Его ладонь останавливается прямо на сердце Скандара, которое стучит как барабан. Весь мир останавливается, и они – в его неподвижном центре. Реки больше нет, ничего больше нет, кроме руки Уайли и его легкого дыхания рядом с шеей Скандара.
Уайлдер
Полароид, выпавший из страниц, летит на пол. Он сильно выцвел, но я все равно могу разобрать черты спящего ребенка со спутанными каштановыми волосами. У его горла застыл тонкий блестящий предмет. Оттенок волос, форма носа кажутся знакомыми. Густые ресницы на закрытых веках. Конечно же, это Скай. Я всегда его узнаю.
У меня екает сердце. Скай на фотографии такой маленький, его так легко обидеть.
