— Про какой яд ты говоришь, Айрис? — вкрадчиво спросил Дномлон. — Кстати, доктора Лэндона мы поймали с трудом. Он уже не раз пытается добраться до наших громлионов. Пришлось снова выпроваживать его со скандалом.
— Ах да, громлики, — вспомнила Айрис, пытаясь уцепиться за слово из прошлого и унять непрерывный поток слез. То, что саадулец пытался ее утешить, было странно, но приятно. И это настораживало. Никаких приятных впечатлений от будущего мучителя получать не хотелось. А она не сомневалась, что их отношения будут не иначе как мучительными.
— Доктор Лэндон считает, что от них произошли драконы, — все еще всхлипывая, произнесла девушка.
— Да-да, он нам тоже об этом говорил, — вздохнул Дномлон. — Увы, ученые умы часто ошибаются. От громлионов произошли не драконы, а мы. Те «громлики», как ты их называешь, что живут на Саадуле — тупиковая ветвь эволюции, но у нас с ними общие предки.
— Какая ветвь? — не поняла Айрис, но островитянин лишь рукой махнул, мол, забудь, тебе не надо.
— Тебя отравили? — снова спросил он.
Айрис не относилась к тем людям, которые рассказывают правду о себе первым встречным, но этому даже не человеку, а существу, почему-то хотелось выложить все. И она так и сделала.
— Донна Этвелл, моя приемная мать, перед тем как отпустила, дала мне отравленное печенье. Оказалось, что это редкий яд «Радужная пыль», и только доктор Лэндон сумел меня вылечить. А еще капитан Эмергод тоже отравился. То есть, физически яда в нем не было, но он так впечатлился моим отравлением, что тоже заболел. По крайней мере, так объяснил Лэндон. Не знаю, зачем говорю тебе это, но когда мы вместе с Эмергодом, отравленные и, как тогда казалось, умирающие, лежали в дешевом притоне Джампагуа, и он рассказывал мне про нимфу и спящего Эймараоха, я верила каждому его слову! И мне очень хотелось быть той самой нимфой, потому что этого хотел Эмергод. Я думала тогда, что хотел. А ему нужны были какие-то чертежи…
— Ксандер Эмергод отравился, просто находясь рядом с тобой? — с каким-то непонятным придыханием спросил островитянин.
Она ожидала услышать другое. Например, «почему тебя хотела отравить Донна», но Дномлона почему-то заинтересовал капитан.
— Там столько странностей было! — махнула она рукой и вытерла глаза краешком плаща саадульца. Опомнившись, извинилась, но тот не обратил внимания.
— Расскажи, — попросил Дномлон, которого, кажется, по-прежнему интересовал больше Эмергод, чем она. Было бы так всегда…
— Взять хотя бы эти его странные словечки, — начала Айрис. — Ну, там разные «ксаратакх», «тутракшас» и подобные. Говорит-говорит, а потом, как вставит эдакое непроизносимое, что аж мурашки по коже ползут. Да вы, наверное, и сами должны были замечать. Разговаривали ведь с ним. А еще в его присутствии я все мысли вслух говорила. Не знаю, как так получалось. Без Эмергода — мысли в голове, а как он рядом — на языке.
— Мурашки по коже… — задумчиво произнес Дномлон и почему-то от нее отодвинулся. Сел на краешек стола и стал внимательно разглядывать пол у себя под ногами. — Что еще? Говори все, что можешь вспомнить. Это важно!
Айрис очень хотелось узнать, в чем важность, но спорить с островитянином не стала. Не то было время и место. А вдруг он понял, что Эмергод доставил ему не тех девушек? И их отпустят обратно? Конечно, связь со странностями капитана была слабой, но надежда в Айрис проснулась.
— У Эмергода в команде есть колдун, — с воодушевлением продолжила она. — Мерзкий такой тип, зовут Кристором. Все время ко мне цеплялся. Но капитана своего очень любит и при мне даже спас ему жизнь. А дело все в этом камне.
Она вытащила шнурок с камнем Ваала и показала саадульцу. Ожидала какой угодно реакции, но только не того, что островитянин шарахнется от нее в дальний угол. Дномлон пришел в себя быстро, но ближе не подошел. Глядел на камень так, будто она держала в руках ядовитую змею, собираясь ее в него кинуть.
— Ну вот, вы, кажется, знаете, что это такое, — протянула Айрис. — Кристор сказал, что это камень Ваала, мол, их в мире немного, и все они волшебные. Я в волшебство не очень-то верю, но то, что вытворяла под действием камушка, никогда в жизни не забуду. Мне дала его одна старушка перед отъездом. Она точно не могла желать смерти капитану Эмергоду, потому что даже не знала о нем, но Кристор уверил, что такие камни подбрасывали наемные убийцы тем, кто мог убить их жертву. С убийством этот камень точно связан. Руяна, так звали старушку, просила, чтобы я с его помощью убила вашего дракона. Она хотела защитить девушек из дома терпимости, так как в прошлый раз именно их скармливали Мараоху. А я даже этого не сделала. Сейчас думаю, что Руяна где-то услышала, что это камень-убийца, но не поняла, как им пользоваться. Велела мне показать его дракону, мол, тот сразу умрет. Хотя подождите…
Айрис задумалась.
— Эмергод, развлекаясь, просил нас спеть одному дракону. Он его у кого-то в Джампагуа украл. Когда я начала петь, дракон умер. Колдун потом сказал, что это из-за камня, мол, хотели убить Ксандера, но произошла ошибка, и каким-то образом подействовало на дракона. Но сейчас мне кажется, что ошибки не было. Возможно, это, и правда, был камень-убийца драконов. Меня еще потом такой приступ смеха одолел, что я думала, будто сошла с ума. Ничего смешного не было, но Ксандер меня из-за этого хохота в гальюне запер.
— Продолжай, — мягко попросил саадулец, пристально разглядывая камень на ее груди. Айрис не стала прятать его под одежду.
— Дальше мы разбились о рифы. А когда с Эмергодом остались наедине, я попыталась его убить. Задушить вот этим шнурком. Я, конечно, была на него зла за все, что произошло, за обман, за похищение, но, чтобы убивать? То была точно не я. Будто в меня кто-то вселился. Хорошо, что Кристор был недалеко. Рассказал про камень Ваала, что-то с ним сделал в волнах, а потом велел носить недели три. Вот я и ношу. Может, снять и выбросить? Он мне совсем не нравится.
— Нет-нет, — запротестовал Дномлон. — Как сказал колдун, так и делай. Все правильно. Это, действительно, камень Ваала. Просто я давно таких сильных не видел.
Островитянин неожиданно заволновался.
— Если это то, о чем я думаю… — пронеслось в голове Айрис и тут же замолкло, будто саадулец спохватился, что случайно передал часть мыслей, которые ей не предназначались.
— О чем вы думаете? — ухватилась она за фразу, внезапно почувствовав, что происходит что-то важное. То, что могло ее спасти.
Островитянин не отвечал, погрузившись в себя, и Айрис сменила тему, решив обязательно его растормошить:
— Вы знали колдуна Кристора? Может, Эмергод и относился к истории спящего Эймараоха, как к вымыслу, но, кажется, Кристор верил по-настоящему. Он считал, что это Ваал вселился в мою старушку.
Айрис вдруг начала волноваться, но проникнуться беспокойством полностью не дал саадулец. Он подошел и, взяв ее за руки, поднял с кушетки.
— Может, я допускаю самую большую ошибку в жизни, но ты должна догнать дракона Мараоха и спеть ему, — прозвучало в ее голове. — Не спрашивай почему. Просто чувствую, что это правильно. Я так долго тянул свою жизнь от одного брачного колдовства к другому, что, кажется, готов рискнуть. Ты проживешь долго, Айрис Этвелл, а я — благодаря твоей помощи, пусть и недобровольной, — еще дольше, но если можно все исправить, обойтись без твоей боли и моей, то я предпочту выбрать риск. Я хочу вернуться в море. Это возможно только при одном условии — если Эймараох проснется.
