Глава 1
Айрис хотела спать, но в малыша Чэда, которого она укачивала уже почти два часа, явно вселились смешливые феи. Карапуз то и дело дергал ее за кружевной воротничок и пряди волос, которые к концу дня выбились из строгой прически, окружив лицо девушки хаосом светлых локонов, так полюбившихся очередному отпрыску Этвеллов.
Ему было очень смешно, а ей было совсем не до смеха. Улизнуть днем в курятник, где она было перехватывала полчаса сна, не удалось, и Айрис буквально клевала носом, касаясь подбородком макушки ребенка, что всегда вызывало у того буйный восторг. Не иначе как потусторонние силы вмешались, ведь обычно малыш вел себя тихо.
Айрис носила ту же фамилию, но родства с Чэдом, как и с другими своими пятнадцатью братьями и сестрами не чувствовала. Ее приемная мать, мадам Донна, ждала шестнадцатого, и Айрис, которая вынянчила с десяток младенцев, с ужасом ждала появление нового грудничка. Не то чтобы девушка не любила детей, но, когда они заполнили все часы ее дня, а также большую часть ночи, в миленьких детских личиках ей все чаще виделись мордашки чертят.
И хотя себя было жаль, Чэда и другую малышню, которую отдавали ей на попечение, было жалче. Карапуз поймал крупный золотой локон своей сиделки и, сунув его в рот, вроде как притих. Айрис тоже замерла, окрыленная надеждой, что глаза Чэда скоро сомкнутся, и хотя бы до четырех утра она сможет поспать. В четыре полагалось кормить близнецов, которые были на год старше Чэда.
Им, как и ребенку у нее на руках, уже было уготовано будущее. Спланировано, упаковано и отложено храниться на полочку до взросления. Слова «план» и «расчет» были жизненным кредо семьи Этвелл, которое мадам Донна любила больше своих детей. Все должны были приносить пользу. Так, малыш Чэд должен был стать зубным врачом, и Донна Этвелл уже оплатила его учебу в Медицинской Академии Домники. Хирург, окулист и костоправ в планах имелись, поэтому Чэду грозило лечить зубы — отступных у малыша не было, ведь деньги были заплачены.
Иногда Айрис казалось, что мадам Донна задалась целью окружить себя под старость лет всеми «полезными», на ее взгляд, профессиями. Двое старших детей уже учились на юриста и дипломата, готовились постигать премудрости профессий капитан и государственный советник, банкир, директор завода и хозяин лошадиной фермы. Малыш, который должен был стать «лошадиным королем», как называла его мать, до смерти боялся лошадей, но это в семье Этвеллов никого не волновало. План был план. У мадам Донны рождались преимущественно мальчики, одна случайно появившаяся девочка должна была стать королевой, однако наследных принцев на горизонте не виднелось, и мадам Этвелл планировала отправить девочку искать счастье на материк, далеко за пределы архипелага. Вот ей Айрис даже завидовала. У малютки Линды были все шансы нарушить семейные традиции, потому что, оказавшись за пределами бдительного ока Донны, можно было многое что натворить.
Хозяин, купец Максимиллиан Этвелл, в семейные дела не вмешивался, большую часть времени проводя в плавание. И хотя он появлялся дома редко, его Айрис боялась куда больше суровой мадам. Отметины от ремня приемного отца сходили с плеч долго, а угодить ему было невозможно. С похожими следами ходили и старшие дети, которым не повезло, вернувшись домой на каникулы, застать на берегу отца. Вот только Айрис доставалось чаще, потому что если строгой Донне девушка уже научилась угождать, то, что творилось в голове молчаливого и вечно хмурого Максимилиана, понять было трудно.
— Он просто не любит таких, как ты, — объясняла Донна, смазывая плечи Айрис после очередного «урока» ремнем. — Взять тебя была полностью моя идея. Он не хотел, но чтобы я без тебя сейчас делала? Просила же не попадаться ему на глаза. Пару дней и в сарае можно пожить.
Айрис там и жила, но Донна противоречила самой себе, постоянно вызывая ее на подмогу. От мужа доставалось и ей, а справиться с оравой детей она была не в состоянии. В этом Айрис ее понимала. А вот скупость семьи Этвеллов вызывала недоумение. Имея неплохой годовой доход с продажи жемчуга и морских раковин, они отказывались нанять еще пару сиделок. Как объясняла Донна, Максимиллиан Этвелл считал, что женщина, которая не справляется с собственными детьми, не может называться женой. По крайней мере, когда Айрис разобралась в их взаимоотношениях, то поняла, почему ее взяли в семью. Она была хитрым планом мадам Донны по облегчению собственного существования. Две нанятые кухарки и три горничных тоже занимались детьми, но только старшими. Малышей мадам Донна по непонятным причинам доверяла только Айрис. Когда на берегу был хозяин дома, слуги занимались своими прямыми обязанностями — кухарки готовили, горничные убирались, и вся тяжесть по уходу за детьми ложилась на плечи Айрис, так как мадам Донна тоже постоянно отсутствовала. Или отлеживалась в спальне после бурных ночей, или пыталась угодить мужу, таскаясь за ним по дому.
Впрочем, на свою долю Айрис не жаловалась. Во-первых, в доме семьи Этвеллов жаловаться было запрещено. Терпение, и Великий Ваал тебя вознаградит, любила повторять верующая мадам. А во-вторых, таких, как Айрис, обычно ждала куда худшая судьба.
Остров Домника, входивший в Архипелаг Независимых Островов, славился многими товарами, которые пользовались спросом и далеко за его пределами — черным рисом, цветами-бессмертниками, розовым жемчугом, редкими рогами буфалия, но настоящую известность ему принес дом терпимости «Морская нимфа», самый крупный во всем архипелаге. Посещать его приезжали даже с материка. Хозяйка заведения утверждала, что у нее работают настоящие нимфы — те самые, которые наряду с русалками, тритонами и другими потусторонними существами, утратили волшебные силы после того, как заснул Бог хаоса Эймараох. Силы-то утратили, но вечную красоту, ангельское пение и искусство любви сохранили.
Легенду о том, как Великий Ваал усыпил брата своего Эймараоха, покровителя магии и волшебных существ, усиленно проповедовала Церковь. Каждая воскресная проповедь, на которую ходили мадам с Айрис, начиналась с напоминания о том, кому люди обязаны своим ныне господствующим положением. Великий Ваал так возлюбил род человеческий, что, усыпив брата, забрал у волшебных существ их магические силы, чтобы они больше не могли вредить людям, от последних же потребовал взамен лишь молитвы и воскресное посещение Церкви.
Айрис любила истории больше всего на свете, но эта очень скоро ей надоела. Девушке хотелось послушать еще что-нибудь из жизни Великих братьев, но праздные разговоры о них не приветствовались. Ваала можно было разгневать любопытством, а любое упоминание Эймараоха, кроме как в церковной легенде, было запрещено. Поэтому Айрис больше нравились истории бабушки Руяны, которая воспитывала девочку до того, как ее удочерила семья Этвелл.
Итак, Айрис родилась в борделе, и ее матерью была «нимфа», конечно, не настоящая, потому что Хозяйка заведения могла рассказывать, какие угодно сказки, но правда была в том, что в обитель греха похищали, заманивали и приглашали самых красивых женщин и мужчин со всего архипелага. Дети рождались здесь редко, а если таковое и случалось, то их отдавали в приют, после совершеннолетия же возвращали на работу Хозяйке. «Меченые» городу были не нужны. Каждый человек, попавший в стены приюта — будь то похищенный, новорожденный или доброволец, получал татуировку в форме морской раковины сзади на шею. «Дети шлюх» шанс на нормальную жизнь в городе не имели, за исключением тех, кому, как Айрис, посчастливилось найти семью. Если мотивы Донны были понятны, то почему Максимиллиан Этвелл согласился взять в дом ребенка «нимфы», до сих пор оставалось загадкой.
