денег…
— Ненависть, деньги… Одно другому не помеха, герр Алекс… И в ненависти тоже все средства хороши, но наличные — лучше!
Вакуленко показалось, что при этих словах глаза агента на миг стали цвета свежих долларов. Хлопнув себя по колену, он категоричным тоном объявил:
— Передай своему Хрену, что я желаю ему мягкого электрического стула. А ты… Шел бы ты мелкими шагами на… Короче, в общероссийском направлении! И чтоб глаза мои тебя больше не видели! Я сегодня из-за тебя постарел на десять лет и не хочу, чтобы в случае твоего провала, а провалишься ты непременно, все газеты мира меня назвали лохом и лузером, понял?!
— Думаю, вы погорячились, герр Алекс… Хрен намекнул мне, что в укромном местечке припрятал натовский танк «Леопард» последней модели… Отдаст его за 150 тысяч «зеленых»…
— Значит, с моей помощью ты решил сорвать джекпот? Срубить пятьдесят «кусков»? Ведь меньше, чем на треть, ты не согласен, так?
— Jedem das Seine[8]…
— Да пошел ты! — Вакуленко хлопнул дверью «опеля» и нырнул в «мерседес» начальника…
ПО ЗАСЛУГАМ — НАГРАДА…
За операцию «Стингер» глава представительства КГБ в Берлине генерал-майор Беляев и начальник ГРУ генерал армии Ивашутин к очередной дате ВОСР получили по ордену Октябрьской Революции. Полковник Булавкин — высшую ведомственную награду: нагрудный знак Почетный сотрудник госбезопасности. Вакуленко — благодарность председателя КГБ СССР…
Глава семнадцатая. Шпион с сюрпризом
ВИТАЛИЙ МАКАРОВ И ВСЕ, ВСЕ, ВСЕ…
В июле 1992 года у меня в кабинете раздалась малиновая трель аппарата внутренней связи, и полковник Гололобов из Правового департамента ФСК позвал меня на смотрины шпиона. Кто ж откажется от такого приглашения?!
В коридоре я едва не столкнулся со смуглым мужчиной невысокого роста в темно-сером костюме-тройке английской шерсти с потухшей трубкой в зубах. Чем-то неуловимо заграничным веяло от него, и если бы не два конвоира, я бы принял его за разведчика-нелегала, вернувшегося из-за кордона по завершении командировки. Но нет, пришелец — советник Консульского управления МИД РФ Виталий Макаров и по совместительству агент ЦРУ — явился на Лубянку с повинной. Следователи тут же окрестили его «шпион хороший сюрприз».
То был экстраординарный случай, ибо в те годы среди наших дипломатов и офицеров спецслужб широкое распространение получила диаметрально противоположная тенденция: «втихую» уходить внаем к противнику. Уходить в шпионы. На профессиональном сленге спецслужбистов это называется стать «кротом»[9]. Продолжая занимать престижные должности в родных синекурах, они фактически действовали в пользу США, исправно поставляя своим заокеанским хозяевам сверхценную информацию. Продавая противнику наши стратегические секреты, они исподтишка готовились к «мягкой посадке» на Западе. То была самая опасная и убыточная для нашей страны разновидность перебежчиков…
Став «кротом», имярек исправно, а иногда и с еще большим усердием, чем прежде, продолжал исполнять функциональные обязанности на своем рабочем месте, а всю конфиденциальную, секретную и особой важности информацию аккуратно «сливал» своим закордонным работодателям. Конечно, за приличное вознаграждение, многократно превышавшее его денежное довольствие в родном ведомстве.
В те годы этот тлетворный тренд приобрел такой размах среди наших дипломатов и офицеров разведки, что западные спецслужбы уже захлебывались от предложений «инициативников», желавших продать хоть кусочек Родины, и брали на иждивение только самых выдающихся изменников-секретоносителей.
Справедливости ради надо отметить, что появление шокирующего числа оборотней среди наших офицеров имело объективные причины: разрушение института внешней разведки и контрразведки; чехарда в руководстве Комитета госбезопасности; разбазаривание высококлассных профессионалов; изуверское отношение к ветеранам-патриотам; обнищание офицеров, имевших доступ к госсекретам, — все это не могло не сказаться на общем климате в определенных ведомствах и в итоге на нашей обороноспособности.
Так называемые рокировочки, проводимые в директивных органах с благоволения сначала президента СССР, а затем первого президента России, создавали благоприятные условия для подрывной деятельности всех западных разведсообществ в нашей стране. В России они чувствовали себя, как микробы в питательном бульоне…
Как утверждает экс-начальник аналитического управления КГБ генерал-майор Вячеслав Широнин, экспансия спецслужб главного противника шла по нарастающей: только в 1991 году военные разведчики США, Великобритании, ФРГ, Франции, Италии, Канады и Японии совершили 570 разведывательных поездок по нашей стране, в основном в республики Кавказа и сопредельные с ними области. Разного рода «интернациональные бригады» совершали совместные разведывательные поездки по России, согласовывая с ЦРУ цели и объекты наблюдения.
Активность разведсообществ перечисленных стран была сравнима разве что с напористостью и наглостью разведчиков фашистской Германии накануне нападения на СССР в 1941 году…
ЩЕДРОТЫ «ОХОТНИКА ЗА ГОЛОВАМИ»
Макаров притащил на Лубянку шпионскую экипировку, пролежавшую в кладовке более десяти лет. Она хотя и производила впечатление реквизита с Мосфильма, однако была исправной и вполне пригодной к использованию.
Коротковолновый приемник для ловли радиопередач из Мюнхенского разведцентра в высокочастотном диапазоне. Принадлежности для изготовления микроточечных сообщений и микроточечное считывающее устройство, спрятанные в портсигаре. Одноразовые шифрблокноты — в карманных фонариках и в зажигалке. Порошок с магнитным железооксидом для нанесения на пленку радиограмм для СКП (сверхкороткой передачи) — в банке из-под печенья. И прочая, прочая, прочая…
А начиналось так.
В 1976 году молодой дипломат Макаров приступил к работе в советском посольстве в столице Боливии, городе Ла-Паса. Он свободно общался с аборигенами и сотрудниками иностранных посольств. Посещал теннисный корт и шахматный клуб.
Со временем Макаров стал замечать, что все чаще его спарринг-партнером в шахматных баталиях выступает англичанин, некто Джон Скарлетт. Тот самый высокопоставленный шпион, что в 1991–1994 годах «сидел под корягой» — дипломатическим прикрытием первого секретаря посольства Великобритании в Москве, — возглавляя резидентуру Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС). Работать по советским гражданам он начал в Боливии, и Макаров стал его дебютом, «новобранцем-первенцем»…
Постепенно помимо шахмат Макаров и Скарлетт нашли другие точки соприкосновения.
Джон едва ли не за руку водил Виталия в Американский клуб, где крутили фильмы о похождениях Джеймса Бонда. Регулярно выписывал «другу» одежду и обувь по английскому дипломатическому каталогу, чего сотрудники нашего посольства позволить себе не могли. Бесконечным потоком от англичанина-благодетеля следовали презенты и мизерные ссуды в свободно конвертируемой валюте. И вскоре все доселе табуированные желания молодого русского дипломата стали реальностью. Не понимал он одного: коготок увязнет — всей птичке пропасть…
Все шло своим чередом, как вдруг жизнь Макарова пошла под откос. Виной тому стали разлука с женой (она уехала в Союз на лечение) и непомерно высокие требования посла. Виталий сорвался с резьбы и, спасаясь от действительности в алкогольном астрале, в рюмку стал заглядывать чаще обычного. Ну а Джон Скарлетт — тут как тут!
Кутили «друзья» широко, безобразно, по купеческому трафарету. А чего мелочиться, все
