дешевого одеколона «Шипр» и говорок, подхваченный за время службы в таежных гарнизонах Забайкалья или в песках Средней Азии.
«Сапоги» в глубине души считают сотрудников КГБ гражданскими «штафирками», которых надо строить и строжить: «Упал, отжался и ать-два!»
В свою очередь «погоны», величают соседей солдафонами, у которых одно на уме: «сапоги надо чистить с вечера, чтобы с утра надевать их на свежую голову».
Восхищение у «погон» вызывает только одна особенность военных разведчиков: они могут перепить любого из политической разведки, ибо им «что водка, что пулемет — все едино, лишь бы с ног валило».
Парни из КГБ — народ компанейский, поднаторевший в столичной жизни.
Гэрэушники — молчуны, смиренно-философски относящиеся к тому, что завтра, после «загранки», начальство может упечь их в самый что ни есть медвежий угол.
«Погоны» всегда с чувством превосходства относились к своим военным коллегам, и это их, конечно, раздражает. Превосходство это имеет в своем основании более высокий уровень общей культуры и специальной подготовки, потому что сотрудники внешней разведки КГБ всегда набирались из выпускников гражданских, в большинстве своем престижных столичных вузов, куда непросто попасть из-за высоких конкурсов.
Военные же разведчики, хотя и заканчивают высшие, но все-таки военные учебные заведения, в которые, будем откровенны, стремится не самая способная и хорошо подготовленная часть молодежи.
Но и это еще не все. Прежде чем попасть в Службу внешней разведки, гражданские специалисты проходят жесткий многоступенчатый отбор и всестороннюю проверку, а в Военно-дипломатическую академию офицеров направляют из военных округов по разнарядке, и, чтобы поступить туда, совсем необязательно быть блестящим командиром. Достаточно ладить с начальством или иметь влиятельных покровителей в генеральском корпусе Министерства обороны.
Но все это так — бытовые мелочи. Были (и есть до сих пор!) гораздо более существенные поводы для того, чтобы кагэбэшники и гэрэушники относились друг к другу с предубеждением, поскольку по сей день существует одна деликатная сфера деятельности, являющаяся исключительно прерогативой резидентур КГБ, которая обеспечивает им доминирующее положение в любой советской колонии за рубежом.
Сфера эта — обеспечение безопасности находящихся в стране пребывания учреждений и граждан, в том числе и военных разведчиков.
Эта ответственная, неблагодарная и чрезвычайно конфликтная по своей сути сторона деятельности закордонных резидентур КГБ всегда была причиной того, что все, кто сам не имел к ней непосредственного отношения, испытывали дискомфорт, а чаще — страх от сознания того, что есть люди, контролирующие каждый сделанный тобой шаг и оценивающие его с точки зрения соответствия интересам Системы. Люди, которые контролируют твое поведение не только с помощью собственных глаз, ушей и аналитических способностей, не только с помощью разветвленной агентурной сети и аудио-видеотехники, но — что ужаснее всего — с использованием возможностей контрразведки противника!
Каким может быть отношение военных разведчиков к сотрудникам КГБ, если последние собирают поступающую о них информацию и аккуратно накапливают ее в своих досье, от содержания которых зависит и служебная карьера, и семейное благополучие, а возможно, и жизнь подконтрольного контингента?!
В то же время военная разведка всегда гордилась тем, что стояла в стороне от сыскных дел. Возможно, поэтому ее авторитет у неискушенных советских обывателей до сих пор котируется выше авторитета КГБ».
— Спасибо, Олег Ильич, — возвращая тетрадь, произнес задумчиво Булавкин, — просветил…
— Вот видите, Владимир Михайлович, а вы говорите: «соревнование», «движитель»!..
— Не могу с тобой, вернее с Григоренко, не согласиться… Но не во всем, потому что знаю, какие бы ни были личные отношения офицеров ГРУ и КГБ, мы призваны делать общее дело! И совместная операция «Стингер» — еще одно тому подтверждение. Так что, Олег Ильич, — вперед, Москве навстречу!
— Н-да… — будто рассуждая с самим собой, тихо произнес Вакуленко, — действительно: начальник не всегда прав. Но он всегда начальник…
«ЛАВКА КУДЕСНИКОВ»
В 15.30 Вакуленко на самолете генерала Беляева вылетел в Москву. Из Берлина до Чкаловского военного аэродрома два часа лета. Оттуда машина заместителя начальника Генштаба и по совместительству шефа ГРУ с сиреной и мигалкой за полчаса домчала Олега до конструкторского бюро какого-то «почтового ящика», входящего в орбиту военной разведки. Там его уже ждали люди в белых халатах, под которыми просвечивали сплошь полковничьи погоны. Они бережно уложили «Стингер» на прозекторский стол, а Олега попросили удалиться. Он взглянул на часы. Было 17.00. Пока все шло по графику.
Когда один белый халат вышел покурить, Вакуленко спросил, почему его попросили удалиться.
— А чтоб не мешал расспросами.
— Будете разбирать?
— Нет, мы в мастерской КБ сделаем точную копию, муляж. Его ты и отвезешь обратно, а оригинал оставим себе…
— Неужели муляж будет невозможно отличить от оригинала?
— Подполковник, ты прибыл в «лавку кудесников», здесь и не такие штучки подделывали… Эка морока «Стингер» подделать — тьфу и растереть! Думаю, часа за три-четыре управимся…
— И стрелять муляж сможет?!
— Шалишь! Муляж будет безобиднее посоха пастуха… Вопросы еще есть?
— Спасибо, товарищ полковник, вопросов больше нет…
— То-то же!
Полковник, преисполненный сознания собственной значимости, кинул окурок на пол и раздавил каблуком сапога…
ВСЕ СРЕДСТВА ХОРОШИ, НО НАЛИЧНЫЕ — ЛУЧШЕ!
Дальше все происходило, как в американском блокбастере: ночная посадка в вертолет прямо на крыше «почтового ящика»; полет в винтокрылой стрекозе над ночной Москвой в сторону Чкаловского; разбег по взлетной полосе в Подмосковье и приземление в берлинском аэропорту Темпельхоф.
Была глубокая ночь, когда полковник Булавкин на служебном «мерседесе» привез Олега на место встречи с «Новобранцем». Вдвоем вытащили псевдо-«Стингер» и уложили его в багажник «опеля» агента.
Вакуленко заметил, что «Новобранец» находится в крайне возбужденном состоянии. По-своему расценив его состояние, сказал:
— У тебя еще уйма времени — успеешь передать «игрушку». А сейчас зажги свет в салоне, займемся бухгалтерией, — Олег протянул агенту блокнот и ручку, — давай, пиши: «Я, Курт Зайдель, получил от советской разведки пятнадцать тысяч долларов для вручения военнослужащему армии США…» Как бишь его полное имя, твоего Хрена?
— Костас Хренопулос Онанасис… С его слов, он — родственник греческого адмирала танкерного флота миллиардера Онанасиса…
— Хорош хрен, нечего сказать… А ты что, рукоблудием увлекся?
— Рукоблудием… Зачем вы так, герр Алекс? У меня ведь жена есть!
— Затем, что адмирала зовут не Онанасис, а Онассис!
— Да черт их разберет, этих греков!
— Ладно, проехали… Пиши дальше: Костасу Хренопулосу Онассису за передачу советской разведке «Стингера». Распишись и число поставь… Деньги пересчитай!
— Я вам верю, герр Алекс.
— Деньги поделите пополам?
— Не уверен, что он отдаст мне половину… Но треть — пять «штук» — мне должны обломиться…
— Сукин ты сын! Я-то думал, что ты «таскаешь каштаны» для нас исключительно из ненависти к янки, а не из-за
