хочу тебя обижать, поверь, ты для меня в этом селе самый близкий и приятный человек, но…
– Что?
– Это странно, что ты так берёшь к сердцу и Влада, и его жену. Он обращается с нею отвратительно, но ведь физически он её никак не угнетает, не бьёт, это всё их дела. Мы могли бы вмешаться, если б это касалось детей, но девочек он обожает, и они его очень любят. А что до Снежаны… – он вздохнул, – Я смотрю на неё и думаю – ты молодая женщина, руки-ноги есть… Возьми на себя ответственность за свою жизнь, в конце концов! Займись хоть чем-нибудь! Но она только бродит за Владом по посёлку, как тень отца Гамлета, да слёзы льёт! Знает, что он любит другую женщину и терпит, ждёт чего-то… Он ведь даже с ней не спит!
– Почему ты знаешь?
– Мила иногда заходит к ним. У них разные комнаты, она спит наверху, где окно с решёткой.
– Нет, Андрей. Он спит с ней. И заставляет пить таблетки, чтоб она не дай Бог не забеременела, и держит в настоящей клетке. Окно с решёткой! Я боюсь представить, что у них там происходит по ночам!
– А ты не представляй. Не нашего ума дело, как законные муж с женой по ночам развлекаются, – он мягко погладил Макса по спине, – Паша, я прошу тебя – уймись! Шурочке всё это очень не нравится, и если ты потеряешь такую женщину, то будешь распоследним дураком. Прости за откровенность.
– Она что-то говорила?
– Нет. Здесь не нужны слова. Я сам всё вижу – давно живу и в пятый раз женат, – подмигнул Макарыч, – Ну, договорились?
Вальтер пожал Максу руку, велел кланяться Алекс и Лёне, и ушёл насвистывая. Макс пошёл к собакам.
«Что-то происходит, но это чувствую лишь я один. Никто меня не хочет слышать, все будто сговорились! Саша сердится… Да, нужно всё это оставить и жить, как жил!»
– О чём задумался? – Алекс вошла в псарню.
Макс подошёл, крепко обнял её.
– Я думал о тебе.
– Хорошее?
– Конечно. Я думал о том, что хочу, чтоб мы поженились и прожили вместе всю жизнь.
– Я тоже этого хочу.
Макс отступил на шаг, взял её за руки:
– Какая ты красивая! И выбрала меня. Даже не верится!
Она улыбалась:
– Ты тоже красивый. И снаружи и внутри. Внутри ещё красивее, чем снаружи.
Он рассмеялся, прижал её к себе:
– Поедем в субботу в город, все втроём? Пройдёмся по магазинам, накупим вам с Лёнькой новой одежды, вкусной еды и всякой ненужной чепухи!
– Ого! Какое у тебя сегодня настроение!
– У меня всегда хорошее настроение, когда вы рядом. Дела идут отлично, все вязки получились, и на следующей неделе ещё будут малыши. Я хочу порадовать своих любимых!
Она положила голову ему на плечо:
– Ты такой хороший… Я люблю тебя.
Глава 8
– Мне это надоело! – Алекс, сдвинув брови, быстро и зло, кромсала поздние осенние яблоки, чтоб варить из них варенье.
Макс оправдывался:
– А что я такого сказал?
– У тебя паранойя и меня это начинает пугать!
– Я и раньше говорил, что не хочу, чтоб ты с ним разговаривала, слушала его…
– Только я буду решать с кем мне разговаривать, а кого к чёрту посылать! Дай мне ту корзину.
Макс передал ей старую плетёную корзину, Алекс, с грохотом, высыпала в раковину яблоки, несколько выскочили наружу, запрыгали по кухне. Макс принялся их собирать. Алекс открыла воду, стала мыть яблоки.
– Саша, ты всё не так поняла. Я ведь говорю только про него, про него одного…
– Сегодня про одного, завтра про другого. Хватит. Я этого наелась в предыдущем браке по самое горло!
Макс начал злиться:
– Бедный несчастный Владик! Рассказывает, какое на него свалилось горе, сетует на жизнь, просит жалости, но почему-то только у молодых женщин!
Алекс грозно хмурилась:
– Он не просит жалости! Я сама к нему пошла, узнать, как дела у Фиры. Мы сидели и разговаривали. Прилетела Снежана, как ведьма на метле, заверещала, что он не успел избавиться от одной любовницы и уже занимается блудом с другой! Блудом! – она поставила огромную кастрюлю на плиту, – Где, вообще, она взяла такое слово?
– Это что-то из проповедей…
Алекс яростно кивнула:
– И то верно! Ведь потом она начала сыпать цитатами из Священного Писания, а дальше сползла на пол, как в дешёвой мелодраме, и залилась слезами. Дура! – она швыряла очищенные яблоки в кастрюлю, – Хорошо, что девочки на занятиях! Влад живёт в настоящем аду, который ему изо дня в день устраивает эта святоша!
– Ты жалеешь его, а не её?!
Алекс закатила глаза:
– Конечно! Всё, чем она может похвастаться, это то, что он её единственный мужчина за всю её никчёмную жизнь, один на век, и больше к ней никто не прикоснётся, даже если она до ста лет доживёт! Не дай Бог, кстати. И нашла же, чем гордиться! Как будто этим можно сделать мужчину счастливым! Ха!
– Ты её не любишь.
– Мне нет до неё дела.
– А до него?
Алекс посмотрела на Макса из-под сдвинутых бровей, её янтарные глаза сейчас были чёрными и рассыпали искры.
– Теперь есть. Он самый несчастный человек из всех, что я встречала. Он не может бросить свою сумасшедшую жену, а женщина, которую он любит, сидит по ложному обвинению в убийстве. Влад всех юристов в городе на ноги поставил, но дело плохо.
– Почему?
– Эсфирь приходила в тот вечер домой за вещами, они с Иваном опять ругались. Соседи слышали, как она говорила, что не отступит, что будет судиться за дом. Ушла. А утром его нашли мёртвым, две рюмки на столе, на одной её отпечатки… Никогда я не поверю, что она отравила Ивана, но даже если предположить, что дойдя до края, она это сделала, то уж рюмку-то свою она точно забрала бы с собой! Всё шито белыми нитками!
– Это он и сшил!
Алекс долго молчала, потом посмотрела Максу в глаза:
– Я сейчас доварю варенье, разложишь его сам, в те банки, на столике. Я уезжаю в город.
Макс растерялся:
– Как в город? Зачем? Поздно уже…
– Доеду. Поживу пару дней у родителей.
– Но почему… когда ты решила? Из-за чего? Неужели из-за…
– Да. Из-за всего этого. Я не ухожу от тебя. Но я должна спокойно подумать. Меня пугает то, что с тобой происходит!
– Саша, я обещаю…
– Ты уже обещал. Давай побудем немного на расстоянии. С собаками ты справишься?
– Я справлюсь с чем угодно! Но я не собираюсь тебя никуда
