отпускать!
– Придётся.
– Ты не вернёшься?
– Я вернусь.
Всю ночь Макс не спал, ворочался с боку на бок, страдал, проклинал и ругал себя, на чём свет стоит. Так и не сумев уснуть, поднялся, отвёз сына в школу, возился весь день с собаками, привёз обратно Лёню, и всё это время, каждую минуту, он думал об Алекс.
Вечером Лёня сидел в гостиной над шахматной доской.
– Сынок, мне нужно отлучиться ненадолго… Ты ложись, не жди меня.
– А ты куда?
– Да вот, дела образовались…
– Ты едешь к ней?
Макс кивнул.
– Это хорошо, папа. Верни её назад.
Макс тяжело вздохнул…
Он домчал до северной окраины, спустился в метро, и через полчаса уже шагал по Большому проспекту Петроградской стороны. Лил дождь, под ногами хлюпало, холод проникал под одежду, бродил по телу, колол мурашками.
Макс свернул на узкую улочку, подошёл к дому, посмотрел на нависший над входом в парадную эркер, на другие окна, свет нигде не горел. Красной машинки Макс поблизости тоже не увидел. Парадная открылась, вышла женщина с маленькой карманной собачкой на руках, Макс, с любезной улыбкой, придержал для неё дверь, вошёл, поднялся на второй этаж, надавил на пуговку звонка раз, второй, третий…
«Она могла уехать вовсе не к родителям. В городе у неё много друзей, ведь она здесь выросла. Могла выйти в магазин. Или просто пойти в кино. Она свободный человек, видит Бог, у меня и в мыслях не было сажать её в клетку…»
Он вышел на проспект, зашёл в одно из многочисленных кафе, заказал себе чёрный кофе и бутерброд с лососем на ржаном хлебе. Макс угрюмо жевал нежную рыбу, отхлёбывал из чашки горькую муть, звонко именуемую «Лонг блэк», смотрел в окно на быстро шагающих, сгорбленных под своими зонтами прохожих, и думал о том, что совсем недавно, в августе, они с Алекс были так ясно, прозрачно счастливы, гуляли по городу, взявшись за руки, шагали по этому самому проспекту, потом пришли в дом её родителей и, на полу, возле камина, разговаривали обо всём и занимались любовью до самого утра… Макс изводил себя мыслями. «Неужели это всё?! И я снова один! Как, почему я отпустил эту женщину, радость жизни, тепло, свет?! Макарыч прав, я распоследний дурак! Никогда себе не прощу!»
Он со звоном поставил пустую чашку на блюдце, за соседним столиком обернулись…
Он расплатился, опять сходил к парадной с эркером, в окнах, по-прежнему, было темно. Посмотрел на часы – одиннадцать. Он натянул, поглубже, мокрый капюшон и быстро зашагал к метро.
Глава 9
Прошли выходные. И ещё одни. Ивана похоронили. Алекс не вернулась и не позвонила. Макс ходил чернее тучи. Лёня молчал, вопросов не задавал.
Обычным слякотным утром в конце недели, Макс возвращался из школы. Он въехал в Березень и свернул к продуктовому. Остановился, вышел из машины. Возле магазина, в кружок, стояли несколько человек, все местные. Тут же, на пороге, закутанная в толстый пуховый платок, топталась и продавщица Людмила. Макс поздоровался, ему закивали. Здешний печник, дядька Женя, который, когда выпадал из запоев, был высококлассным мастером своего дела, и сейчас, судя по всему, находившийся в этой светлой полосе, проковылял к Максу, протянул руку, спросил:
– Слыхал?
Максу захотелось развернуться и бежать, чтоб не знать этой новости, не слышать, не чувствовать неотвратимой, уже случившейся потери.
– О чём? – прошептал Макс.
– Толька голубой приказал долго жить!
– Толя?… – побелевшими губами спросил Макс, – Что… что случилось?!
Кружок разорвался, вытянулся в линию, все заговорили, Людмила поддакивала.
– Полез ночью в дом к французу.
– Лестницу свою со двора приволок.
– Нечист на руку оказался.
– Ясное дело, хотел ограбить, пока дочки Боньёвой в доме нет.
– У француза много там всякого добра.
– А ты там был?
– Зачем мне быть? Люди говорят.
– А что взять с голубых?
– Они все такие!
– Какие? Много ты их видела, старая?
– Аморальные.
– Ничего святого!
– Он с лестницы грохнулся, назад, плашмя…
– Затылком на камень, а сверху на него эта самая лестница шмякнулась!
– Его Милка Вальтерова нашла.
– Вальтер тоже хорош, гусь лапчатый, считай, на дочери женился!
– А тебе завидно?
– Было бы чему! Вобла сушёная!
– Милка красивая.
– Моль с рыбьими глазами. Чухонцы, они же нас всю жизнь терпеть не могут!
– Она эстонка.
– Какая разница?
– Толик Богу душу прямо там, на месте отдал. Не мучился.
– Не нужна Богу такая душа! Это наказание! Так с каждым содомитом будет!
– У тебя, старая, вроде муж в восьмидесятых с крыши сорвался? Выходит, тоже содомит был?
Началась склока. Макс дальше слушать не стал, ушёл. Сел в машину. Сидел долго, потом завёл мотор, поехал к Вальтерам. Мила свернулась под пледом в плетёном кресле на крыльце. Она смотрела перед собой и курила мужнину трубку.
– Мила… – сказал Макс, поднимаясь, – Расскажи мне…
– Рассказывать нечеко, – меланхолично говорила Мила, выпуская аккуратненькие баранки дыма и внимательно наблюдая, как они исчезают в промозглом сыром воздухе, – Я шла из леса, решила пройти через твор Понье, там лежал Толя. Я тумала, что он пес сознания, он тёплый пыл, как живой. Трясла еко. Попежала за Серкеем. Он сразу понял, что Толя умер, закричал, так кромко, хрипло, и голос не еко… – она зажала трубку в зубах и по очереди погладила свои руки от кисти до плеча, – Мурашки по коже…
– А что ты делала в лесу?
– Якоты искала.
– Какие ж ягоды в это время?!
Она удивлённо выгнула брови:
– Клюква есчо есть. А что?
– Нет… ничего… Это я так. А где Андрей?
– Там. В Колупятне. С Серкеем…
– Хорошо. Съезжу к ним.
– Корошо, – спокойно сказала Мила и продолжила пускать колечки.
В доме Сержа с Анатолем Макс прошёл через кухню, где так недавно его наряжали в свои одежды хозяева, заглянул в гостиную. Там, на большущем угловом диване лежал Серж, белее снега, с закрытыми глазами, а рядом сидел Макарыч и гладил его по плечу. Макс подошёл.
– Здравствуй, Паша! – прошептал Вальтер.
Макс посмотрел на Сержа, тоже шёпотом спросил:
– Он спит?
Макарыч замотал головой:
– Нет. И таблетки пить отказывается, даже валерьянку! Скорая была, предложили ему укол, так он убежал от них, спрятался…
– Хочешь, я тебя сменю? – шептал Макс.
– Я всё слышу, – не открывая глаз, сказал Серж, – Не надо возле меня дежурить, я ничего с собой не сделаю.
– Здравствуй, Серёжа! – Макс сходил за стулом, поставил возле дивана, сел, взял Сержа за руку, – В такое время кто-то должен быть рядом.
– А чем вы можете мне помочь?! – Серж открыл глаза, из уголка к виску
