распространилось убеждение, что британская армия слаба, лишена талантливых руководителей, а успехи в Крыму целиком принадлежат французам. Пальмерстон был уверен в успехе кампании 1856 г. — он намечал в качестве целей Херсон, Николаев, Гельсингфорс, Кронштадт и Петербург. Министр призывал к продолжению военных действий, предлагая перенести военные действия на Балтику, создать там флот из 225 вымпелов и обещал в этом случае «расколотить русских» к октябрю 1856 г. Эти бодрые призывы не были поддержаны Наполеоном III. Активность Пальмерстона была легко объяснимой — он по-прежнему мечтал выбить Россию из Крыма, Кавказа, Финляндии и конгрессовой Польши и минимизировать влияние Петербурга в послевоенной Европе. Впрочем, осенью 1855 г. ему было необходимо и восстановить военный престиж Англии, опустившийся в результате войны до весьма низкого уровня.
Илл. 88 Гарри Эджел. Британский лагерь в Кинбурне
Решить столь сложные задачи самостоятельно британский премьер не мог. В любых более или менее масштабных активных операциях на земле ударной силой должны были выступать французы. Британия могла увеличить свои военные расходы, заказать строительство сотен паровых судов, обеспечить, наконец, свой экспедиционный корпус в изобилии палатками, одеялами, продовольствием и боеприпасами, но она не могла: 1) резко увеличить численность своей армии без существенных изменений законодательства и отказа от наемной системы комплектования своих вооруженных сил. Попытки компенсировать потери за счет вербовки иностранцев успеха не имели. В США, например, эта деятельность в конце концов вызвала раздражение властей, один из агентов-вербовщиков был арестован; 2) вернуть довоенное качество потерянной в первую зимовку профессиональной армии без значительного периода подготовки; 3) вернуть войне с Россией популярность первых дней, потерянную под влиянием потерь в Крыму.
Джингоистские настроения в британском обществе ослабли, правительство так долго убеждало его в том, что падение Севастополя было основной целью войны, что мобилизовать потенциал своей страны для ее продолжения Лондон уже не мог. Фактически Пальмерстон предлагал вести войну с Россией «до последнего французского солдата». Между тем воинственность Франции под влиянием потерь также значительно ослабела, а без французской армии сколько-нибудь серьезные действия были невозможны. Так, во всяком случае, считало британское правительство, ответив категорическим отказом на предложение Пальмерстона вести активные военные действия с помощью итальянцев, в случае если последует отказ помочь со стороны Франции. Последняя, кстати, также исчерпала те человеческие ресурсы, к которым можно было бы прибегнуть без отказа от конскрипции и введения призывной системы (отмененной еще Хартией 1814 г.), на что Вторая империя не смогла решиться за всё время своего существования.
Илл. 89. Ветераны британской армии узнают о взятии Севастополя. 1855
До 1853 г. под знамена ежегодно призывалось 80 тыс., в 1853–1855 гг. — 140 тыс., и с 1856 г. — 100 тыс. чел., то есть приблизительно 1/5 всех мужчин 20-летнего возраста. Система делала выгодной сверхсрочную службу и связывала армию ветеранов с династией, но практически лишала страну обученного резерва. Гарнизоны во Франции, за исключением столицы и наиболее крупных городов, были практически полностью лишены пехоты и превратились в рекрутские депо и склады. Последнее неудивительно — вся французская пехота перед войной насчитывала 330 тыс. чел.
Война с самого начала была плохо организована — кадров для армии не хватало, офицеров и унтер-офицеров снимали из частей, остававшихся во Франции. Для сбора одного полка в Крым приходилось фактически приводить в беспорядок 4–6 остальных. Тылы были готовы не лучше. За время войны от холеры и тифа умерло около 63 тыс. французов, а общие их потери составили около 100 тыс. чел., то есть был потерян каждый третий из общего количества солдат, посланных Парижем на восток. Это означает, что практически вся французская армия прошла через Крым и треть оттуда не вернулась. Солдаты и офицеры, конечно, умирали не только в России. В декабре 1855 г. во французской армии в Крыму началась эпидемия тифа, продолжавшаяся до апреля 1856 г. Численность больных в тыловом госпитале в Константинополе быстро достигла 20 тыс. чел., смертность была весьма высокой. Война привела к резкому росту цен на продовольствие, что делало ее продолжение весьма непопулярными в Париже, и в провинции. Правительство вынуждено было прибегнуть к займу в 1 500 000 500 франков, что привело к обострению недовольства.
Наполеон между тем мечтал о масштабной перекройке русских границ и о таких изменениях в европейском порядке, которые дали бы ему возможность присоединить левый берег Рейна. Его планы включали в себя уже не только восстановление независимости Польши, «Черкесии», возвращение Финляндии Швеции, а и начало дробления Австрии — выделение из нее самостоятельной Венгрии, обмене Ломбардо-Венецианской области на Дунайские княжества и т. п. Амбиции императора французов не совпадали с его возможностями. Режим, созданный в результате переворота, не мог позволить себе слишком долгой и тяжелой войны. Настроения французского общества исключали возможность дальнейшего активного сотрудничества французов с англичанами, и правительство не могло с этим не считаться.
Осенью 1855 г. Наполеон III в разговорах с иностранными дипломатами стал публично говорить о том, какое отвращение у него вызывает неизбежная жестокость войны. Не отказываясь от своих планов, он стал думать о возможности хотя бы частичной их реализации путем переговоров, на мирном конгрессе, который обязательно должен был бы собраться в Париже и разрушить систему, построенную в 1815 г. в Вене.
Между тем война продолжалась. Достижения союзников были несколько смягчены ходом дел в Закавказье и Малой Азии.
Илл. 90 Модест Богданович. План крепости Карса и окрестностей в ходе Крымской войны 1853–1855 годов
После Севастополя. Малая Азия и Закавказье в 1855 г. Неясное равновесие
Взятие Севастополя было важнейшим успехом коалиции, но оно никак не свидетельствовало о близости конца войны. Союзники по-прежнему были далеки от контроля над Крымом, и уж во всяком случае они и мечтать не могли о проникновении вглубь России. Более того, добившись уничтожения русского Черноморского флота и его базы, они не смогли обеспечить безопасности своего турецкого союзника в Азии. Достижения союзников в Крыму вскоре были несколько смягчены ходом дел в Закавказье и Малой Азии. Здесь до глубокой осени 1855 г. русские и турки боролись друг с другом, создавая угрозы своим ключевым пунктам — Тифлису в Закавказье и Карсу в Малой Азии. Установившееся летом 1855 г. равновесие вплоть до ноября было шатким.
Генерал Н. Н. Муравьев перешел в наступление в Закавказье еще весной 1855 г. 26 мая (7 июня) он издал воззвание к подданным султана: «По повелению Великого моего Государя, вступая с вверенными мне войсками в землю Турецкую, я долгом поставляю объявить вам, жители Карского и всех других пашалыков Анатолии, что Русские войска, всегда
