X
Эндерн возился с замком уже несколько минут. Стоял на одном колене перед дверью черного входа клуба хефлигов и очень сильно матерился, утыкав замочную скважину проволокой и отмычками. И хоть не в полный голос, а едва слышным шипением, у Бруно на спине волосы дымом стояли от страха и волнения. Ему казалось, что шорохи, звон и шепот слышит вся улица Шлейдта, а в самом клубе на уши поднялась вся охрана и уже бежит на звук с парой увесистых аргументов против ночных воров.
Бруно нервно притопывал ногой по мраморному крыльцу и никак не мог взять в толк, зачем вообще его взяли с собой. В детали его не посвящали. Он знал только, что мутная компания, в которой они с сигийцем вдруг оказались, надумала что-то стянуть из клуба. Но если и можно было представить худшего вора на этом свете, Бруно обязательно попросил бы его подвинуться и уступить место. Уж кем-кем, а настоящим, матерым преступником Маэстро никогда бы не смог стать, он и на каторгу загремел лишь потому, что нанялся когда-то матросом не на то судно. Так, мелкий жулик, обманом вытягивавший мелочь у прохожих.
— Ну давай, сука, — сквозь зубы прошипел Эндерн, мучая замок, — давай уже, падла! Не выебывайся, а то ломом переебу!
Замок как будто испугался угрозы, щелкнул и поддался. Эндерн выдохнул и встал на ноги. Сигиец, терпеливо дожидавшийся окончания процесса, шагнул к приоткрытой двери. Бруно попытался представить, что творилось у «блаженного» в голове. Небось, предпочел бы вынести дверь, чтоб даром не терять время, но Маэстро стал замечать за ним странную и несвойственную покладистость уже пару недель и терялся в догадках, кто на него так повлиял.
Тот приоткрыл дверь пошире и бесшумно растворился в темноте. Эндерн похлопал Бруно по плечу и подтолкнул к входу в клуб, а затем вошел следом.
Бруно перешагнул порог очень осторожно, боясь, что шаги разнесутся эхом по всему зданию. Но звук получился мягким, едва слышным. Маэстро на ощупь шагнул чуть глубже в полной темноте, уткнулся в спину сигийца. Немного поколебавшись, все же достал из кармана небольшой кристалл, который дал ему Франсуа Напьен. Бруно энергично потряс его, зачем-то подул, зажав в руках: кристалл засиял мертвенно-бледным, голубоватым светом, разгоняя мрак и разгораясь все ярче.
Сигиец обернулся. В свете кристалла его неподвижное лицо показалось мертвым, а бельма совсем уж демонически-потусторонними. Прокравшийся мимо Эндерн покосился на Бруно с неодобрением, но ничего не сказал.
Маэстро огляделся. Черный ход вел в узкий, длинный изолированный коридор, весь увешанный шамситскими коврами. Ковры устилали и пол до самой лестницы в конце коридора. Бруно попробовал прикинуть, сколько его жизней только тут лежит и висит, и снова столкнулся с проблемой, что не знает таких чисел.
Сигиец молча зашагал по коридору, безошибочно ориентируясь в темноте. Как и обычно, шагов его Бруно не услышал. Эндерн указал пальцем, приказывая идти следом. Маэстро приглушил голубой свет ладонью и послушно засеменил по мягким коврам. Ноги от волнения слушались неохотно, но он все-таки шел, внимательно прислушиваясь.
Хоть клуб молчал, лишь изредка нарушая тишину вибрирующим гулом откуда-то снизу, Бруно на это не велся. Он был уверен, что рано или поздно обязательно кто-то выйдет откуда-нибудь, и тогда начнется… Нет, определенно надо было остаться на улице, на стреме стоять. Даже если бы кто-то и заметил бы его, он всегда смог бы отбрехаться, в худшем случае получив пинок или подзатыльник. А отсюда живым хрен выберешься, если что. Рука сама собой потянулась к пистолету, но Бруно одернул ее.
Они поднялись по лестнице.
На втором этаже ждал очередной коридор, чуть шире предыдущего. Справа были запертые двери, слева — панорамные окна, за которыми спала ночная Анрия. Здесь было гораздо светлее из-за аллеи уличных фонарей — улица Шлейдта была хорошо освещена. Бруно спрятал кристалл в карман, испугавшись, что случайный прохожий заметит свет, которого в клубе быть не должно. Откуда случайному прохожему знать, что в клубе должно быть, а что нет — Бруно вычеркивал из своего уравнения.
А вот ковров на втором этаже не было. Маэстро поставил ногу на лакированный паркет и весь сжался от гулкого цокота каблука. Бруно чуть язык не прикусил, замер. Шедший сзади Эндерн толкнул его, Бруно закачался, полетел на пол. Оборотень удержал его.
— Иди спокойно, булдыга, — громко шепнул Эндерн. — Все чисто — блаженный бы предупредил. Только, сука, не ори.
Бруно хотел пожаловаться, что им-то хорошо говорить, но не стал. Кое-как унял нервную дрожь, утер рукавом проступивший пот и шагнул на пятку. Немного постояв и выждав, когда эхо пропадет, Бруно попробовал пойти с носка. Получилось значительно тише. Так он и двинулся дальше по стенке, огибая вазоны с раскидистыми растениями на постаментах. Бруно боялся представить, насколько нелепо выглядит, но все-таки представлял. И до того ярко у него это вышло, что не рассчитал, поставил ногу неправильно, пошатнулся, ловя равновесие, и схватился за ближайший вазон. Постамент не выдержал нового веса, накренился. Бруно удержал его, но горшок все равно соскользнул. Маэстро приготовился к грохоту и звону разбивающейся о паркет керамики.
Вазон просто завис, куст печально свесил листья.
Сигиец стоял, протянув руку. Эндерн бесшумно прошмыгнул мимо, подхватил вазон. Толкнул постамент, принуждая поставить его ровно, вернул горшок на место, погрозил Бруно кулаком. Маэстро хотел ответить, но не стал, испугавшись, что начнет выговаривать во всю глотку. Лишь вздохнул.
Через несколько шагов коридор кончился дверью в кабинет. Эндерн без слов пристроился у замка, открыл еще одну сумку на поясе и достал оттуда отмычку.
Сигиец, не считая нужным отчитываться, тихо исчез. Бруно не сразу и заметил, как и когда это произошло. Просто повернулся в коридор и увидел, что они с Эндерном остались вдвоем, а вокруг — полумрак и тишина, нарушаемая только шорохом и скрежетом шебаршащих в скважине отмычек. Оборотень отдался взлому замка целиком и полностью и, что удивительно, молча.
Бруно прислонился к стене, дожидаясь, когда все закончится, и, наверно, на пару мгновений задремал, потому что в себя его привел очень громкий щелчок, чуть не вызвавший остановку сердца, — настолько был неожиданным.
Эндерн поднялся с колен, толкнул дверь внутрь кабинета, шмыгнул носом и хотел переступить порог.
Из полумрака протянулась рука и крепко взяла оборотня за плечо, втягивая обратно в коридор.
— Блаженный, блядь! — тихо выругался Эндерн.
Бруно поморгал, не понимая, откуда в коридоре следом за рукой взялся сигиец.
Тот оттолкнул Эндерна еще дальше от двери, достал из ножен меч. Подошел к порогу и коснулся пола за ним. Лезвие наполнилось внутренним тусклым белым светом. Сигиец провел острием, начертил какую-то фигуру. Потянуло мерзким, химическим дымом. Бруно не смог охарактеризовать эту вонь, но она была настолько едкой, что пришлось побыстрее зажать нос, хотя это уже не помогло: в ноздрях засвербело. Бруно весь зажался, крепко сдавил нос руками, зажмурился и чихнул, аж в ушах стало больно. Но хоть получилось почти бесшумно.
— Ты говорил, что тут, сука, безопасно, — прошептал Эндерн.
— Говорил, — сказал сигиец, — что с высокой вероятностью тут безопасно.
— Высокой-хуекой, — проворчал оборотень. — Чего еще ждать?
— Ничего. Больше сигнальных печатей нет.
Сигиец прошел в кабинет. Эндерн за ним. Бруно подступил к двери последним, посветил себе под ноги. На полу все еще исходилась едким дымом странная геометрическая фигура, вписанная в круг. Маэстро задержал дыхание и на всякий случай перепрыгнул колдовскую ловушку.
Окно в кабинете было плотно занавешено. Свет исходил только от кристалла в руке Бруно.
— Дверь закрой, — прошептал из темноты Эндерн.
Бруно охотно послушался.
Сигиец уверенно прошел за стол, отодвинул глубокое кресло и встал у стены. Пошарил по ней рукой, обводя ладонью квадрат. Затем поднес к стене меч. Лезвие вновь наполнилось белым светом.
Он медленно, напрягая руки, прочертил острием тот же квадрат, отчетливо видимый в голубоватом свете кристалла тлеющим линиями. Запахло горелой бумагой. Затем потянуло уже знакомой вонью, еще более едкой. Бруно чихнул раньше, чем успел среагировать. Эндерн бросил на него злобный взгляд.
— Я не виноват! —
