похоже, известно уже… И, – горькая улыбка тронула его губы, – шакалы завыли…
– Ты прав, вой шакалов становится громче, – нравоучительно прервал его араб. – Но, даже если это так, убьет ли это старого буйвола? Аллах! – продолжал он, взяв в руки хлыст и сделав многозначительное движение. – Этим хлыстом я изувечу отвратительную шкуру шакала! А что касается старого буйвола Ди-Ди…
– Ну?
– У него все еще остались достоинство и мощь рогов, чтобы бодать и пронзать, даже убивать в случае необходимости!
Он поднялся и медленно вышел из комнаты; и несколько минут спустя Джеймс Донаки услышал доносившийся со стороны селения, расположенного неподалеку от берега реки, голос компаньона, сначала тихие мелодичные переливы, затем резкое злобное проклятие на арабском, свист хлыста, разрезавшего воздух, взбухшие рубцы на голых лиловых спинах и приказ на галльском.
– Так вот, значит, как, – опустил он тяжелый хлыст, – и так и вот так, о вы, злословные потомки великих негодяев, с которыми вступил я в спор… да, которых я молю остаться верными дому Ди-Ди, что был вам вместо отца и матери эти долгие годы! Договор есть договор… – и вновь свист-свист-свист, и в ответ полные боли стоны и умоляющие голоса, – между вами, псами, и Ди-Ди! Величайший негласный договор, который вы обязаны честно соблюдать! Договор безмолвия – без ответов на вопросы, кто бы ни задал их. Вы не можете уйти, вы несете бремя ответственности за каждого из вас в отдельности, понимаете ли вы, о вы, сыны сгоревших отцов?
– Да-да, о великий, о милосердный! – раздался хор рыдающих голосов.
И араб добавил:
– Воистину велик я! И милостив ко всему свету, но более всего милостив к вам, псы, несмотря на то что вы не заслуживаете моего милосердия!
И снова воздух рассек резкий удар хлыста.
Глава VIII. Сэр Чарльз Лейн-Фокс
Полчаса спустя Махмуд Али Дауд обменивался обычными любезностями и надлежащими восточными приветствиями с сэром Чарльзом Лейном-Фоксом, владельцем колонии и одним из старых друзей Махмуда, в офисе последнего. Сэр Чарльз Лейн-Фокс, во владении которого находились земли многих народов, гордился своей способностью угодить каждому – он был англичанином для англичан, португальцем для португальцев, арабом для арабов. А потому беседа с гостем велась на образцовом арабском, и необычайно арабскими были манеры слуги-галла, который появился, налил в крошечные чашечки густой, терпкий кофе и расставил на низком, инкрустированном мозаикой столике воду с цветками апельсина, сигареты, небольшие кусочки фруктового рахат-лукума с ароматом роз и медовые шарики из миндальной муки и фисташек.
Медленно выпил Махмуд Али Дауд ароматный, обжигающий напиток, произнес вежливое «Во имя Аллаха!», ответил подобающим образом англичанину, изящно вытер расшитой салфеткой пальцы и затем заметил с напускной беззаботностью, что душа откровенна с душой, но голова и руки в ответе за обе.
– Иными словами, – улыбнулся сэр Чарльз. – Вы просите моей помощи?
– Да, мой старый друг, – ответил Махмуд Али Дауд, плавно переходя на английский. – Мне нужна ваша помощь. Я нуждаюсь в ней. В Африке нет вам равных. Хозяин, философ, друг – вроде бы так говорят англичане, – вы способны угодить не только европейцам или арабам, но и – в упрек невозможному – самим местным жителям!
Верно, в упрек невозможному! И это было правдой.
Всему миру было известно, что сэр Чарльз Лейн-Фокс был единственным, кто понимал африканцев – не только их достоинства и недостатки, которые не имели значения, но их тайны – тайны, в которых Британское Королевское общество развития науки, к своему стыду, совершенно не разбиралось, тайны, рассказ о которых в официальном, бюрократическом отчете Министерства по делам колоний выглядит нелепо.
Он жил – и продолжает жить – согласно исключительной теории, что, будучи главой Колонии Имперской Короны, он обязан знать о Черном континенте больше местных жителей – больше конголезских арабов, что в стремлении приобрести такого рода познания он время от времени оказывался во многих отвратительных местах этой гниющей, разлагающейся и тягостной местности, где он служит своей стране из гордости за свою расу и общественные классы.
Вместе с тем жизнь в Африке не лишила его чувства юмора, и именно с этим самым юмором – сухим, слегка задорным, слегка ироничным – он смотрел на араба и благодарил за любезность, добавляя при этом:
– Кажется, я некогда читал о необходимости проявлять осмотрительность, когда арабы становятся слишком красноречивы. Не птичка ли прощебетала мне совсем недавно о скупости, присущей арабам?
– Возможно, – последовал невозмутимый ответ, – вы правы, и именно скупость привела меня сюда. Поскольку, принимая во внимание последние события, само существование Ди-Ди находится под угрозой.
Губернатор рассмеялся.
– Вы шутите, не так ли? – спросил он. – Ди-ди что-то угрожает? Как же? Это все равно что угрожать Старой леди с Треднидл-стрит!
– И все же это правда. Кинжал банкротства уже приставлен к нашему горлу.
Эти слова прозвучали весьма убедительно, и сэр Чарльз вновь стал серьезным. Ди-Ди, несмотря на некоторые упущения, которые были вызваны скорее климатом, нежели чем-либо другим, и на которые мудрый губернатор успешно закрывал глаза, оказывал положительное влияние на соблюдение законов и порядка в колонии.
– Уверен, что все не так плохо, Махмуд, – сказал англичанин.
– Увы! Вам известно, что торговля в Африке зависит от долгосрочного банковского кредита…
– Конечно. И что же?
– Банки прекратили наше финансирование. – Голос араба постепенно понизился. – Финансирование Ди-Ди…
– Нет-нет, невозможно…
– И все же…
– Дело рук недоброжелателей – вероятно, Чартерной компании?
– Это и даже больше и хуже…
– Но почему, почему?
– Причиной тому стали события, которые случились внутри материка – в Варанге. И мы нуждаемся в вашей помощи, сэр Чарльз.
Губернатор был человеком богатым и щедрым.
– Какая сумма вам требуется? – поинтересовался он. – Мне кажется, я могу…
– Нет-нет. Премного благодарен. Но здесь дело в другом. Деньги – пусть и большая сумма – лишь ненадолго решат наши проблемы. Как вы в Англии говорите, капля в…
– Капля в море?
– Верно. Большая торговля нуждается в постоянной поддержке, постоянном, гарантированном финансировании. Видите ли, сами основы нашей компании пошатнулись.
– Дело в большом количестве рискованных операций?
– Нет. Никакого мошенничества. Мы увидели самые прибыльные торговые возможности во всей Африке и ухватились за них в Варанге – в стране, в два раза большей Франции, и богатой. Аллах, она утопает в богатстве! Мы вложили туда все наше влияние, время и массу усилий.
Губернатор наклонил голову. Накануне ему сообщили много нового о Варанге, и на тот момент в его сейфе лежало закодированное сообщение от Министерства по делам колоний, помеченное грифом «Совершенно секретно», в котором говорилось обо всем вышеупомянутом, говорилось
