я до печенок тронут заботой в твоем взгляде, но мне пора. Дельце предстоит трудное, да и Джоку рыть в здешних камнях могилы для меня и парней никакой охоты. Пожелай мне удачи!
На другой оконечности озера один за другим загорались синие огни рун.
С севера, от скал, где планировал быть сэр Августин, в воду сорвалась белая молния. Вспышка была короткой и заставила застыть в ожидании грома, которого так и не последовало. Вторая вспышка — и второй удар в водную гладь. Озеро ответило шипением, и где-то в глубоко внизу, под толщей земли, фыркнул потревоженный спящий вулкан.
Третья вспышка, и тут же грянул гром — да такой, что Дороти вжало в валун, а от невозможности зажать уши руками заныла шея и все зубы разом. Раскат все длился и длился, подхватывая собственное эхо, набираясь от него сил и снова затихая. И когда Дороти уже казалось, что уши ее не выдержат и перепонки лопнут, оборвался резко, точно кто-то ножом его отрезал.
Молнии начали бить почти без перерыва, и стало возможно разглядеть самого фон Берга. Тот стоял как памятник королю древности, держа в руках какую-то пику, или копье, на которой все молнии и зарождались, но не гасли, а продолжали змеиться по поверхности озера, постепенно скапливаясь в его центре.
Абордажная команда столкнула на искрящуюся воду тяжелую лодку, и десять человек — восемь с “Каракатицы” и двое дюжих рабов фон Берга — запрыгнули в нее, совсем не опасаясь голубых молний.
Рядом Саммерс приложил к глазам подзорную трубу.
Ее, Дороти, трубу.
Снова раздался раскат грома, и лодка под мощными гребками заскользила к центру озера, а Дороти осталась здесь. Связанная. Беспомощная. И злая, как демон.
Разочарование от предательства было острым и горьким, как полынь. Кристально ясно, что Морено решил добыть Сердце Океана себе. Вовсе не для того, чтобы вернуть Дороти ее силу, а чтобы получить обратно то, что отдал сиренам сам. И никакие клятвы Черной Ма тут не помогут — Черная Ма просто не успеет. Древние морские боги могущественны, но медлительны, а до Моря Мертвецов рукой подать, и они успеют перехватить “Каракатицу” на самой его границе. Да и прав Пес — вреда Дороти никто не причинял.
Воспользовался доверием, заморочил, опоил, связал, и если у него выгорит добыть сердце призрачного корабля, то не видать Дороти ни восстановления в правах, ни прежней силы.
Дьявол!
Да с чего Дороти вообще решила, что Черного Пса волнует хоть что-то кроме его собственных интересов? С того, что тот попытался влезть к ней в душу? Ей ничего не обещали, не говорили, а лишь составили компанию для приятного времяпрепровождения.
Как с веселой вдовой, которых у него по мешку в каждом порту!
Саммерс, не отрываясь от подзорной трубы, спустился ближе к воде и подтащил к себе молот.
Накопленная ярость придала сил, и Дороти удалось приподняться и сесть, опираясь на камни. Руки оказались спутаны на славу, но вокруг был известняк, а края у него острые, и нужно только постараться…
Один из узлов на ощупь казался чуть слабее других, а выступ на валуне с виду был тем, что надо, и если Саммерс продолжит пялиться на озеро, то есть шансы.
Дороти сдвинулась влево, чуть снова не завалился на спину, но выправилась. Запястья с каждой минутой ломило все сильнее, плечи сводило судорогой.
Фигура Августина на противоположном берегу совсем утонула в ярком, режущем глаза свете, а озеро начало сиять изнутри, показывая бездонное остывшее жерло, которое наверняка уходило к самому центру тверди земной. Клубок из ярких молний трещал, как гигантская гремучая змея, и вытягивался в линию.
Потом клубок из молний засиял нестерпимо и взорвался в яркой вспышке. На его месте возникло нечто темное, большое. И очередная молния высветила древний корабль.
Дракон северных варваров.
Да, конечно, он был меньше, чем “Свобода” или налланский старый галеон, но не намного. Хищные очертания не могли скрыть ни наросшие по бортам кораллы, ни пряди бурых водорослей, которые зацепились за весла.
Высоко задранный резной нос в виде двухголового дракона, вырезанный с простой грубой мощью. Темно-зеленые от ила щиты на бортах. Больше тридцати ярдов в длину. Когда-то алый парус ошметками свисал с мачты, но нем еще можно было разглядеть намалеванную змеиную пасть.
Легендарный “Бык севера” проявлялся точно частями под вспышками молний. Потом на его носу возникла мощная широкоплечая фигура, вроде бы в тяжелом плаще и с непокрытой головой, и сквозь треск молний к небу вознесся грозный древний клич.
Но стоило ему стихнуть, как стало понятно, что широкоплечий на драконе не один. На корме из теней соткалась еще одна фигура — без плаща, но в древнем рогатом шлеме, и по ушам ударил второй вопль.
Дороти в первый раз увидела “Быка севера” двенадцать лет назад, еще рядом с берегами Алантии, и тот ничуть не изменился за годы.
Любой моряк, хоть раз встречавший этот призрак в сердце шторма, мог рассказать, что будет дальше (если, конечно, его собственное судно из этого шторма выбиралось). Сейчас тысячу лет как мертвые побратимы-северяне сцепятся в бесконечной схватке за право свататься к давно помершей невесте и править “Быком севера”.
Пожалуй, из всех призраков это был единственный, которому не было дела до живых. Он просто возникал где угодно и исчезал без причин.
Занемевшие пальцы наконец нащупали острый сколотый край, и Дороти принялась за дело. Она, дьявол раздери, освободится, и пусть тогда все поберегутся — и живые, и мертвые!
Потому что жалости в ней осталось примерно столько же, сколько в Черном Псе совести.
Глава 20. Тысяча лет вражды
Лодка отошла от берега уже ярдов на тридцать, а Дороти безнадежно опаздывала.
Веревка оказалась чересчур крепкой — как и все в хозяйстве фон Берга, а может, была сплетена из каких-то особенных пальмовых волокон.
Хорошо хоть Саммерс как застыл соляным столбом, так и стоял, по сторонам башкой не ворочал: видимо, сильно волновался за своего вероломного кэптена. Молот он отложил в сторону, зацепив оголовьем за валун, чтоб не соскользнул в воду.
Когда лодка с абордажной командой достигла борта дракона, Дороти удалось перепилить один из узлов. К той минуте озеро уже кипело от пробегающих по воде разрядов. Если внутри водилась хоть какая-то живность, то она точно не выдержала и всплыла кверху брюхом.
Шлюпка шла к призраку не скрываясь, но и не торопясь. С подветренной стороны, точно к раненому кашалоту подкрадывалась.
Но двоим
