заключение «адвоката дьявола» рухнет как карточный домик. Именно таково мое отношение к России. Я вижу в ней бесчисленное множество изъянов и недостатков, некоторые из которых, возможно, есть не что иное, как случайные и преходящие последствия дурного государственного управления, и с течением времени они исчезнут, как уже исчезло многое, что было еще хуже. Другие же, возможно, носят врожденный, коренной характер — это результат первородного греха и того, как русский характер выражает ту долю первородного греха, что неизбежно в нем содержится: они неотделимы от него и неустранимы. Может быть, этих недостатков гораздо больше — я просто не все обнаружил. Но это меня не волнует, ведь я осознал и испытал на себе следствия других качеств и добродетелей, на мой взгляд, более значимых и важных, чем все возможные изъяны, вместе взятые, и таких качеств неизмеримо больше. В результате всего этого Россия обладает для меня неодолимым очарованием, а ее народ — невыразимой привлекательностью.
Чары этой страны в целом отчасти связаны с нею самой, а отчасти — со здешним образом жизни, с характером народа. Те качества, которыми он обладает и чье благотворное воздействие я испытал на себе, представляются мне самыми дорогими из всех качеств, добродетели — самыми важными из всех добродетелей, проблески красоты — редчайшими в мире, песни и музыка — самыми незабываемыми и сердечными, поэзия — самой близкой к природе и человеку, а человечность людей — самой близкой к Господу.
Наверно, в этом-то и состоит весь секрет: русская душа полна человеческого христианского милосердия, более теплого и глубокого, выражаемого с большей простотой и искренностью, чем все, с чем мне приходилось сталкиваться в других народах и странах. Именно это качество стоит за всем тем, что придает очарование русской жизни, какими бы неприглядными ни были ее условия, что придает трогательность русской музыке, искренность и простоту — религии, манерам, общению, песням, стихам, живописи, актерской игре, одним словом, искусству, жизни и вере России.
Острее всего я осознал это холодным и сырым декабрьским вечером в Петербурге, когда взял извозчика. Было темно, и мы ехали по набережным из одного конца города в другой. Долгое время я молчал, но потом случайно что-то сказал извозчику о погоде. Он мрачно ответил: погода плохая, и все остальное тоже плохо. После этого мы опять какое-то время ехали в молчании, но затем, после еще одной моей досужей реплики или вопроса я узнал, что ему в тот день не повезло — его оштрафовали. Дело было пустяковое, но каким-то образом оно отчасти пробудило мой интерес, и я выпытал у извозчика всю историю — действительно, это было простое невезенье, ничего серьезного. Но рассказав ее, он так тяжко вздохнул, что я спросил: неужели это происшествие все еще так его гнетет? Нет, ответил он и постепенно начал рассказывать о совсем недавно постигшей его страшной катастрофе. Оказывается, у него был участок земли и домик в деревне недалеко от Петербурга. Недавно дом сгорел. Конечно, он застраховал свое имущество, но страховки явно не хватит, чтобы хоть как-то поправить дело. У него было двое сыновей — один из них учился в школе, а второй работал где-то в провинции. Пожар стал несчастьем, которое буквально разрушило все планы. Все его имущество сгорело. Он больше не мог платить за учебу сына. А второй сын написал ему из провинции, что обручился и намерен жениться, прося его согласия, совета и благословения. «Он уже два письма мне прислал, — рассказал извозчик, — а я молчу. Что я могу ему ответить?» Я не в силах передать всю убедительность, простоту и трогательность этого рассказа: он говорил медленно, делая паузу после каждой фразы, с той библейской, величественной безыскусностью и чистотой речи, что является столь драгоценным свойством бедняков в России. Слова словно вырывались у него прямо из сердца. Он ни на что не жаловался, никого не винил, в его словах не было ни капли нытья. Он просто излагал голые факты с необычайной простотой. Но несмотря ни на что его вера в Бога, покорность воле Провидения осталась непоколебимой, твердой и возвышенной. Дело было три года назад. Я уже позабыл подробности его истории, хоть их было немало. Но не забылось ощущение, что ты находишься один на один с человеческой душой, открытой и обнаженной, с человеком, переживающим трагедию с достоинством Прометея, трогательностью короля Лира и твердой верой Иова. И такое прикосновение к божественному, в подобных обстоятельствах, признаюсь, возможно только в России.
Когда я говорю, что для меня Россия обладает несравненным и неодолимым очарованием, я имею в виду, что это очарование связано с моей любовью к русскому народу, и эта любовь — не пристрастие к курьезному, живописному, далекому и необычному, а выражение, дань, признание, восхищение теми качествами, которые, по моему мнению, являются самыми яркими алмазами в короне человеческой природы.
«Иностранцы, — писал недавно один русский журналист, — что приезжают в Россию и всячески восторгаются нашим народом, в глубине души, тем не менее, презирают нас. Они восхищаются в нас теми качествами, что считают первобытными и варварскими, они смотрят на нас как на добродушных и милых дикарей». Хочу заверить этого писателя, да и любого русского, кому случится читать эти строки: что бы кто ни думал, в том, чем я восхищаюсь в русском народе, нет ничего варварского, живописного или экзотического. Это нечто вечное, общечеловеческое и великое — а именно, человеколюбие русских и их вера в Бога. И эти качества, на мой взгляд, того порядка и уровня, что любая вивисекция грехов и перечисление недостатков, любая дотошная критика и придирчивый анализ становятся напрасным делом. Возможно, русским кажется полезным упрекать и критиковать самих себя, раз они этому постоянно предаются. Все это не столь важно, когда иностранец пишет для иностранцев и к тому же о стране, вокруг которой в прошлом было столько предрассудков, о которой рассказывалось столько небылиц. Ему важно осознать и указать на светлые стороны, о которых ничего не известно его соотечественникам, а не анализировать пятна на солнце. Ведь полезны наблюдения тех людей, которые восхищаются, а правду видят и чувствуют те, кто видит и ощущает свет этих солнечных сторон. Самое важное в солнце — его свет, а не пятна на нем.
Тем не менее выражать восхищение качествами другого народа — задача всегда деликатная. И зачастую иностранцев справедливо раздражает, когда их хвалят за те качества, что они сами считают наименее
